– А ну, гони кошелек!
Орков было шестеро.
Дикие, с бурой кудлатой шерстью, выскочили из-за деревьев сразу со всех сторон.
Я обернулся.
Узкая лесная тропа была завалена снегом.
Яркие лучи солнца играли на запорошенных ветках. Пахло елочной хвоей, древесной пряной корой, смолистыми сосновыми почками.
Утренняя пороша рассыпалась под моими ногами с легким приятным шорохом, а под ней хрустел и крошился толстый ледяной наст.
И даже шестеро орков не могли испортить мне настроение.
– Ну же, не строй из себя героя!
Главарь подошел ко мне.
– Один уже пытался… вчера…
Бандиты захохотали:
– Но вкусный был, нечего сказать.
Оскалив клыки, кривые, покрытые белой пеной, атаман раскрыл пошире пустой латаный мешок.
– Усе, шо ценного есть, – велел орк. – Сюды и кидый. А хошь, я тебе голову отверчу и первой в котомку брошу.
Разбойники засмеялись еще громче.
– Ты прав, – отозвался я. – У меня с собой много ценного.
Глаза орка загорелись от алчности.
– И всем буду рад с тобой поделиться, – сказал я. – Только вот ты не захочешь брать.
Атаман моргнул.
– Это ишшо почему? – набычился он.
– Самое ценное, что есть у нас, – заявил я, – это наши мечты, мысли, воспоминания. Но если бы ты умел такое ценить, мой любезный орк, ты не грабил бы людей на дороге.
Его глаза потемнели.
– Ты это, глянь, выеживаться решил? Мы тя быстро щас… вежблявости научим.
Я не спеша прикидывал шансы.
Главный орк был закован в легкий полудоспех из белого адаманта. Штаны из кожи выверры. На голове поблескивал шлем норманнского типа, с широким наносником и вязью защитных рун.
И откуда у простого разбоши такая дорогая броня?..
В правой руке он держал серебряный хайбер – тяжелый однолезвийный меч, больше похожий на огромный мясницкий нож, только длиной в два локтя.
Таким и деревья можно рубить, и головы.
– Деньги же у тебя есть? – спросил атаман недобро.
– Есть серебряная монета.
Я подбросил на ладони динар с профилем короля Драконов.
– Хотел отдать ее нищим, когда доберусь до города. Но…
Окинув их взглядом, я улыбнулся.
– Любой бандит – такая же побирушка, как жалкий уличный нищий; те давят на жалость, а вы на страх. Особой разницы нет.
– Ты это че, оскорбить нас вздумал? – оскалился атаман.
– Глупого обижает все, – согласился я. – Даже то, что он видит в зеркале. Мудрого оскорбить нельзя. А ты каков? Только тебе решать.
Другие орки одеты были поскромней.
На каждом – простая стеганка, впрочем, с укрепами из чешуи трехглавого змея. В лапах – шипастые кистени, у кого один, а у кого по два.
Ноги орков были босые.
Толстая дубленая шкура надежно защищала их и от холода, и от острых, словно кинжалы, обломков наста.
– Зря ты один по лесу-то шастаешь.
Атаман сгреб серебряную монету.
Привзвесил на ладони, на зуб попробовал, потом сунул в маленький потайной карман.
– Ни меча, ни посоха колдовского…
Орк с осуждением покачал мохнатой головой.
– Ладно, давай свой плащ; он с колдовской подогревой, верно? Ну, мне в лесу пригодится. И, считай, мы в расчете; боты, уж так и быть, я тебе оставлю, а то ведь до города босой не дойдешь.
Я кивнул на одного из бандитов.
В его крепкой когтистой лапе поблескивала цепочка; другой ее конец уходил куда-то в кусты.
– Это еще что у тебя? – спросил я.
«Вроде тонковата для цербера или огнедыша».
– Ах это…
Орочий атаман гулко засмеялся:
– Так, забава моя; таскаю за собой, как щенка.
Он кивнул, и его подручный резко дернул за цепь. Из-за куста, на четвереньках, испуганно выбрался мальчик лет десяти.
Кафтанчик его был порван, на голове вместо шапки кое-как намотана тряпка. Лицо худое, в глазах застыл бесконечный страх.
Голые розовенькие пятки скользили по снегу.
– Ну, как тебе мой зверушко?
Орк засмеялся, и хохот его перешел в рычание.
– Мы его в карете нашли боярской; думали, кто выкуп заплатит, вот и не съели сразу.
Атаман забрал цепь у подручного и резким рывком подтянул к себе мальчугана.
Тот, проваливаясь в сугробы, сразу же поспешил к хозяину, видно, хорошо знал, как жестоко его накажут за промедление.
– А что оказалось?
Орк со всей силы врезал мальчику по лицу.
Из разбитой губы потекла кровь.
– Так, ублюдок, байстрюк; сын какой-то служанки. Два золотых – и то отец платить отказался. Думал я его схарчить…
Атаман взял мальчишку за подбородок.
– Да что там жрать? Кожа да кости. Вот и таскаю с собой, просто забавы ради; смешные вы, люди, когда на цепи сидите.
Алая кровь стекала на белоснежье.
– Дай с ним поговорить, – сказал я. – Только пару минут. Пусть назовет мне имя. Авось я найду того, кто заплатит выкуп.
Орк пожевал губами.
– Дело твое; вы, люди, любите болтать о чести, взаимовыручке, а как дойдет до дела, так сами друг друга за грош удавить готовы. Ну…
Он наклонился к мальчику:
– Скажешь дяденьке свое имя?
Тот испуганно сжался.
Впрямь был похож на маленького зверька.
Я мягко улыбнулся.
– Мой милый орк, – сказал я. – Слышал ли ты о золотом правиле воспитания?
– Нет, – нахмурился он. – А чего там пишут?
Я улыбнулся шире.
Яркий астральный орб воссиял между моими ладонями и обратился в длинный адамантовый меч с золотой рукоятью и рубиновой гардой.
– Убивай детей, пока не успели вырасти, – сказал я.
И без замаха снес мальчугану голову.
Отрубленная голова ребенка отлетела в сторону, и кровь хлестала из нее по белому снегу.
– Красиво, да? – вопросил я.
Тело мертвого мальчика скорчилось.
Алый фонтан забил из обрубка шеи, окатив атамана орков. Тот рванулся ко мне, хотел было поднять меч, но замер, не в силах пошевелиться.
Его бандиты застыли в неловких позах, словно время остановилось для них.
– Больно? – ласково спросил я.
Труп ребенка медленно вздрогнул.
Тело стало расти, две тугие шеи поднялись над саженными плечами, и на каждой шипела змеиная голова.
Монстр поднялся.
Он был выше меня на локоть.
Кривые сабли сверкали в его четырех лапах.
– Если решишь еще раз прикинуться невинным ребенком, – заметил я, – не забывай про ноги. Ступни после долгой ходьбы по снегу должны быть кровавые, отмороженные.
Тонкая цепь по-прежнему была обмотана вокруг запястья монстра, но стало ясно, что он здесь хозяин, а вовсе не мохнатые орки.
Демон рванул ее, и звенья порвались с жалобным тонким плачем.
– Эти клыкастые больше тебе не служат, – пояснил я. – Или ты думал, что я из щедрости отдал им ту серебряную монету?
Монстр тихо зашипел.
Его левая голова чуть слышно начала шептать заклинание, и черная сажа с каждым словом осыпалась на снег.
