– Витька, ну же, о чём я думаю? – смеялась Лида, бегая вокруг цветущего куста барбариса.
– Остановись, дай мне руку, я никак не могу услышать тебя. – Белокурый мальчишка был очень сосредоточен.
– Пробуй без рук, – ещё громче хохотала Лида. – Тебе уже девять, а ты ещё не умеешь читать мысли.
Витька замер, радужка его глаз блеснула бирюзовой волной.
– Знаю! Ты спрятала мою книжку, – мальчишка рванул к старому кривому дубу, в мах запрыгнул на толстенную ветку. – Вот она! – Витька победно смотрел вниз, размахивая потрёпанной обложкой.
– Ну, наконец-то, я уж думала – никогда не поймёшь! – Лида побежала прочь, а её заливистый смех затерялся в зелени.
Дети безмятежно играли на лужайке залитой солнцем. Искусственным солнцем. Этот огромный жёлтый, мерцающий плафон излучающий ультрафиолет появился чуть больше двух лет назад, когда «идеальный геном» дал сбой, и стерильный мир стал необходим для жизни.
Как известно, два века назад люди приручили ДНК, научились с небрежной лёгкостью менять и редактировать геном человека. Они вырастили поколение «дизайнерских детей» с грудой способностей и возможностью свободно жить не менее ста лет. Но непредвиденная реакция иммунной системы заставила модифицированных людей создать непроницаемый купол и отгородиться от основного мира.
***
Пик-пик-пик-пик
В кабинете лаборатории монотонно работал секвенатор. Двое мужчин в белых медицинских костюмах стояли у полностью стеклянной стены и наблюдали за детьми.
– Дим, как мы это упустили? Ведь, нашим детям придётся расплачиваться за наши ошибки. – Высокий мужчина с проседью отошёл в сторону и тронул воздух перед собой, компьютерный женский голос тихо произнёс: «Коснитесь экрана». Мужчина приложил указательный палец к появившемуся светящемуся окошку. Следом загорелась надпись «Добро пожаловать».
– Федь, мы обязательно найдём решение. – Тот, что поменьше ростом скрестил руки на стекле и ткнулся в них лбом, закрыв глаза. – А пока будем надеяться на купол.
– Думаешь, затворничество нас спасёт? – Фёдор Левкис мучительно вздохнул, набрал что-то на экране и отправил на печать. На принтере взял несколько листов, на первом большими буквами значилось: Левкис Иван Фёдорович. – Сегодня важный день. Буду вводить в организм Вани нуклеазы цинковых пальцев и копии исправленного ДНК. Надеюсь, всё получится.
– Я уверен, что всё будет хорошо. Посмотри на этих детей, они счастливы и многогранно умны. Неужели какой-то вирус поглотит их? Мне кажется, наш купол и есть спасение от вирусов, ненужных связей, бракованных людей…
– Обычных, Дима, обычных. Эти люди не виноваты, что они такие. Они живут, как и двести с лишним лет назад. А помнишь почему? Потому что кто-то решил, что им это не нужно. Да, раньше чтение генома стоило баснословных денег, а теперь это доступно каждому. Так нет…всё равно есть система, которая посчитала, что не все достойны улучшения. И что мы видим сейчас, эти люди счастливы. Да, они, как и прежде, болеют гриппом, они не умеют читать мысли, да и учатся обычные дети не всегда на отлично. Но они счастливы! А мы? Мы пытаемся спасти наш драгоценный, люксовый мир, наших идеальных детей, которые последние два года умирают, не дожив до совершеннолетия.
– Федя, ну что ты говоришь. Будущее именно в наших детях. Они лучше нас и уж тем более, лучше них. Это они теперь с лёгкостью читают мысли. И твои и мои, кстати тоже. Ты забыл, Федя? А благодаря кому?
– Конечно вам, Дмитрий Михайлович. Я и забыл, что это вы стоите у истоков шунта. Это вы нашли и развиваете у детей новый орган чувств, так похожий на ампулу Лоренцини. – Фёдор Левкис небрежно ухмыльнулся.– Уже двадцать лет дети, как бесконечную школу, посещают вашу физиолабораторию.
– Это же наше будущее, Федя, как ты не понимаешь. Это нам с тобой поздно учиться читать мысли. А они мгновенно делают успехи. А тот мир, как тяжеленный якорь, который держит на месте. Эти, как ты говоришь обычные, люди, как прошлогодняя модель, устарели. Они замерли в развитии, остановились, ты понимаешь? – Дмитрий отошёл от окна и стал с важностью расхаживать по кабинету, торжественно приглаживая свои янтарные волосы. – Мы создали идеальную расу.
– Дима, остановись! Слушать этого не хочу. И вообще, мне пора идти. – Федор выключил монитор, снова приложив указательный палец.– Увидимся, Дим.
Дима на прощанье уныло махнул своей пухлой рукой и вышел из кабинета.
Фёдору Левкису сегодня предстояла важнейшая операция, ведь от исхода испытания зависела жизнь его двенадцатилетнего сына. Фёдор взял медицинскую карту Вани, взглянул на настенный дисплей, на котором ярко светилось « 12:05 15 августа 2222 год» и беззвучно закрыл кабинет. Табличка на стеклянной двери гласила: начальник лаборатории ГМО. Он уверенно шёл по длинному белоснежному коридору, так похожему на тоннель. Казалось, что у него нет ни начала, ни конца. Вдоль стен теснились двери. Справа – полностью стеклянные, а слева – прозрачные лишь наполовину.
Наконец впереди показался лифт. Едва Фёдор приблизился к нему, как двери глухо разъехались. Пара секунд и он на 10 этаже. К слову, здесь коридор ничем не отличался от предыдущего.
Фёдор шагнул к стальной двери с маленьким окошком и посмотрел внутрь. Там его уже ждали. Выдохнув, он вошёл.
– Доктор Левкис, у нас всё готово к процедуре. – Единственная женщина из присутствующих показала на монитор, улавливающий пульс и давление Вани.
Два доктора стояли у медицинской кровати, а один, совсем молоденький, сидел за компьютером и следил за показателями больного.
– Отлично! – Фёдор отдал документы женщине и на минуту зашёл в цилиндрический обеззараживатель. – Ну, с Богом! – Выйдя, он взял подготовленный шприц и ввёл содержимое в катетер-бабочку на неестественно-бледной руке пациента.
– Показатели в норме, – молодой врач, почти не моргая, вглядывался в экран.
– Остаётся ждать. Роман Сергеевич, по последним подсчётам, сколько потребуется времени, чтобы новому гену встроится в ДНК? – Левкис обратился к одному из докторов.
– Думаю не больше получаса. Секвенатор уже наготове, будем постоянно контролировать состояние генома Вани.
Следующие десять минут в кабинете царила тишина, нарушаемая лишь работой медицинских приборов. Врачи безмолвно поглядывали то на показатели, то на лежащего больного.
Левкис вздрогнул, когда зрачки закрытых глаз его сына лихорадочно заходили. Все уставились на монитор, давление Вани стремительно падало. На коже стали выступать кровяные подтёки.
