Осенью 1941 года в Алма-Ату практически ежедневно прибывали эшелоны с европейской части страны, привозя десятки тысяч эвакуированных граждан, среди которых было немало здоровых мужчин. На руках они имели справки о наличии всевозможных недугов, включая эпилепсию и туберкулез. Избежав всеми правдами и неправдами отправки на фронт, эти люди старались попасть в «хлебные» города, в числе которых была и Алма-Ата. Именно сюда хлынули массы украинских, белорусских, молдавских, московских воров и грабителей. Но незадолго до нашествия криминальных элементов здесь обосновались те, кто был намного хитрее и опаснее уголовников.
В то время диверсионные организации третьего рейха активно действовали практически на всей территории СССР. Диверсанты создавали немало хлопот милиционерам, которые буквально разрывались между ними и уголовными преступниками.
Диверсионная группа, состоявшая из хорошо обученных немецких агентов и отечественных дезертиров, практически с самого начала войны действовала и в столице Казахстана. Банда готовила и осуществляла покушения на партийных и хозяйственных руководителей, устраивала поджоги продовольственных складов и занималась вредительством на эвакуированных в Алма-Ату промышленных предприятиях. Все это делалось руками профессионально завербованных людей из числа тех, кто не признавал советскую власть и считал ее временной. Основной задачей группы было оказание помощи немецкой армии в глубоком тылу Советских войск путем подрыва стратегических объектов и ликвидации членов местных активов.
Ветераны милиции, прошедшие войну, еще долго задавались вопросом, как могла молодежь Алма-Аты вынашивать фашистские планы. Но факты – вещь упрямая, и архивные документы свидетельствуют о том, что такие события имели место.
В течение нескольких лет диверсанты оставались неуязвимыми для алма-атинской милиции. Специально подготовленные в немецких диверсионных школах они организовали работу настолько умело, что после каждой проведенной ими операции милиционеры хватались за головы, не зная, что делать.
Погибали партийные руководители. Горели склады с продовольствием, взрывались объекты инфраструктуры. Ситуация требовала принятия кардинальных мер. И они были приняты. С передовой срочно отозвали и направили в тыл опытных оперативных работников. В их числе был Жанысбек Кусмангалиев, впоследствии ставший первым начальником образованного в 1960 году самостоятельного управления милиции Алма-Аты. Последствия нескольких неудачных вербовок вывели оперативников на след диверсантов. Дальше все было делом техники.
Милиционерам военных лет посвящается
На ярко голубом алма-атинском небе почти по-летнему ослепительно сияло майское солнце. Едва касаясь еще одетых в снежные шапки горных вершин, вдали проплывали белоснежные облака. В уже распустившейся зеленой листве деревьев громко щебетали певчие птицы, а в городских арыках по обе стороны улицы звонко журчала бегущая со стороны гор талая вода.
На трамвайной остановке, что рядом с городским рынком, привычно суетились люди, и стоял характерный для этого места шум. Сквозь доносившиеся крики зазывал раздавались одинокие звуки клаксонов редко проезжавших автомобилей. Где-то вдали слышался звон трамвая.
Среди собравшихся в его ожидании горожан высоким ростом и статной фигурой особо выделялся бравый офицер. Затертая, пропитанная пороховым дымом гимнастерка красноречиво говорила о том, что он только что с фронта. На груди военного красовалась медаль «За отвагу» и орден «Красной звезды». Начищенные хромовые сапоги блестели на солнце. Офицерская форма и выправка привлекали внимание окружающих.
Три молоденькие девчушки, негромко хихикая, то и дело тайком поглядывали на бравого служивого, оценивая его стать. Военный поймал на себе их застенчивые взгляды, и, улыбнувшись, весело подмигнул. Красавицы тут же покраснели и стали прятать глаза. Чернявый офицер, дабы не смущать их, продолжил смотреть поверх голов суетливой толпы, высматривая приближение вагона.
Капитан Жанысбек Кусмангалиев хорошо знал этот город. До войны он в нем жил и работал. А потому найти здание Управления НКВД для него труда не составило. Отроду ему было тридцать четыре года. Но, несмотря на молодость, он был умудренным опытом офицером СМЕРШа.
Сойдя на нужной остановке, военный быстро нашел искомый адрес и вошел в светлый вестибюль массивного с высокими потолками трехэтажного здания. Мимо сновали офицеры милиции. Жанысбек смахнул носовым платком со лба выступившие капли пота и поднялся по лестничному маршу на второй этаж.
– Извините, – обратился Кусмангалиев к проходившему мимо милиционеру в звании лейтенанта.
– Слушаю вас, товарищ капитан, – отозвался лейтенант.
– Как пройти к полковнику Сагинадзе?
– А это в конце коридора, – ответил лейтенант и поспешил дальше.
В просторном прокуренном кабинете заместителя начальника Управления НКВД по Алма-Атинской области полковника Родиона Сагинадзе все было по-военному скромно. На стене во главе помещения портрет Сталина. На большом покрытом зеленым сукном рабочем столе настольная лампа и три телефонных аппарата. На окнах строгие шторы со светомаскировкой. В углу большие деревянные часы с маятником.
Полковник в кабинете был один. Наступило время передачи сводки с фронта, и он привычно включил радиорепродуктор, откуда зазвучал голос Левитана:
«От советского Информбюро. В результате успешных боевых действий Советской Армии освобождена вся территория РСФСР и значительная часть территории Украины и Белоруссии. Сокрушительными ударами наших войск вражеская группа армий Центр разбита на несколько частей. Окружены пять фашистских дивизий, которые продолжают бессмысленное сопротивление. Однако в тылу еще остаются разрозненные вражеские группы солдат и офицеров, остатки разведывательных и карательных подразделений противника, а также его пособники и предатели Родины, которые, боясь ответственности, перешли на нелегальное положение и, объединившись в банды, скрываются в лесах и отдаленных хуторах. В ближайшее время они будут взяты в плен либо уничтожены».
Слушая сводку, Сагинадзе медленно расхаживал по кабинету, погружаясь в собственные мысли, которые прервал стук в дверь.
– Войдите!
Открыв тяжелую дубовую створку, в кабинет вошел посыльный.
– Товарищ полковник, телеграмма из Москвы, – доложил он, и, прошагав по помещению, положил на стол перед принявшим задумчивый вид офицером лист бумаги с печатным текстом.
– Хорошо, вы свободны, – отпустил посыльного Сагинадзе, взял в руки бумагу и принялся читать:
