«Единственная честная дорога – это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь есть выявление собственным опытом границ добра и зла… Других путей не существует»
(С.Д.Довлатов)
Эйнар не хотел ехать в степь. Там было жарко, ветрено, неуютно. Нет хвойных лесов, в которых так хорошо охотиться и так легко прятаться, играя в кошки-мышки с глупыми охотниками. Нет быстрых рек с талой ледяной водой, что как ураган рокочут и несутся вниз по горным склонам. Нет снега, в котором так приятно валяться зимой, перекатываться со спины на живот, медленно превращаясь в большой снежный ком – себе и другим на потеху.
В степи слишком жарко. Скучно. И еще страшно немного – все видно, как на ладони, нигде не спрячешься.
Но там живет девчонка, что ему так понравилась. Высокая, загорелая, с белыми татуировками на руках. Глаза у нее зеленые, что первая весенняя трава в лесу. И пахнет от нее вкусно – медом и корицей. Хочется вдыхать ее запах снова и снова, пока голова не закружится.
Отец сказал, что это хороший знак. Значит, девчонка будет парой Эйнару. Значит, будут сильные дети, которые смогут объединить разрозненные и слабые скандинавские стаи. Если этого до них не сделает Эйнар.
Отец возлагал на него большие надежды…
– Отдашь письмо Виктору, скажешь, я шлю большой привет и благодарность, – напутствовал Эйнара отец.
– Хорошо.
– Возьми леденцов еще. Отдашь девочке. Они ей нравятся.
– Хорошо.
– И не гляди хмуро так. Она ведь тебе приглянулась? Приглянулась. Вот и поживи у них до зимы. Присмотрись. Поухаживай, в конце концов, – при этих словах отец довольно хмыкнул в густые усы, – К зиме вдвоем к нам вернетесь.
– Хорошо.
– Да что ты заладил «хорошо, хорошо»! Не подведи меня, понял? У нее сильная кровь, нам этот союз очень нужен.
– Хорошо, – в который раз пробурчал Эйнар и пошел собираться…
Семья девчонки встретила его с радушием. А вот сама она вела себя с ним настороженно. Леденцы из рук приняла, стараясь не касаться его пальцев. Поблагодарила тихо и спряталась за спину отца. Но Эйнар успел заметить, как смешно морщится ее нос, когда она вдыхала его запах. И как стремительно темнеют зеленые глаза…
Я родилась в стае Лунного Клыка, в ночь первого осеннего полнолуния, когда тяжелая желтая луна так торжественно заливала своим светом бескрайние степи.
Двадцать шесть лет прошло, но я до сих пор помню как мама вынесла меня, укутанную в шерстяную шаль, на улицу и показала луне. Мне тогда, конечно, было не до светящегося плывущего в воздухе шара. Я ревела, надрываясь, оглашая округу своим плачем. И когда лунный луч коснулся моего сморщенного красного тельца и оставил на нем свой белый след, мама прижала меня к груди и отнесла в дом.
Лунный отпечаток застыл на моем теле раз и навсегда – в виде молочно-белых тонких узоров, словно от мороза на стекле. Они бежали по всей длине рук, от ключиц до пальцев, заканчиваясь у самых ногтей. Такие знаки луна оставляет только на истинных волках, рожденных в великой степи.
– Я назову тебя Кира. Моя маленькая хозяйка степей, – нежно прошептала мама.
Я появилась в семье, где мать и отец были Альфа волками. Отец – главой стаи. Мать – главой в нашем доме. Никогда не было так, чтобы отец ей перечил. Они, оба донельзя упрямые и волевые, умудрялись уживаться друг с другом почти без ссор и растить меня в любви и согласии.
Других детей у них не было. Теперь я знаю, что и не могло быть. Мать-волчица дарит своим истинным детям только одного отпрыска, но это всегда Альфа. Сильный, выносливый, такой волк живет очень долго. Обычно рождается мальчик, законный наследник и будуший глава стаи. Гораздо реже – девочка. Тогда, вырастая, она уходит в дом Альфа-волка из другого клана, к своей паре.
Если таковая отыщется.
Думаю, родители хотели найти мне достойного мужа, чтобы у меня была такая же счастливая семья, как у них. Потому как с раннего детства отец радушно принимал в своем доме гостей и выставлял меня, робевшую под оценивающими взглядами, на показ. Я была желанной невесткой для многих оборотней. Во мне ведь текла кровь истинных волков. Кровь Альфы. Я стала бы украшением и гордостью любой стаи и родила бы очень сильного отпрыска.
Волков у нас побывало много. Но мне почему-то запомнились только двое – старый друг отца со своим сыном, прилетевшие на мои кристины из самой Норвегии. Высокий и худой, парень с холодными голубыми глазами подарил мне коробку диковинных леденцов. Мама лишь языком цокала, мол, избалуют девочку вконец.
Незнакомый волчонок пах соленой морской водой и соснами. И я жмурилась от удовольствия, когда вдыхала этот запах.
Когда мне исполнилось пятнадцать, в стае случилось событие, последствия которого преследуют меня до сих пор…
Это я понимаю теперь, когда удалось, наконец, сложить два плюс два. Мне дорогого стоило докапаться до правды и была б моя воля, я бы повернула время вспять и сделала все по-другому. Но жизнь – она настоящая стерва и за каждую минуту счастья в ответ преподносит тебе годы страданий.
Но обо всем по порядку.
Мы весело отпраздновали мой день рождения, а неделю спустя Вика – одинокая Бета-волчица – привела в стаю обращенного волка. Кажется, это она его обратила, и с радостным блеском в глазах поспешила представить всей стае. Я хорошо помню, что мама тогда обозвала ее дурой и залепила звонкую пощечину. Отец за Викторию не заступился, позволил моей матери высказать свое мнение и лишь молча взирал на то, как у бедной Вики на глаза навернулись слезы и как она, затравленно оглядывась по сторонам, поспешила скрыться в своем доме, вместе с новоиспеченным оборотнем.
Мне странно и страшно было это видеть. В моих глазах мама всегда была спокойной расссудительной волчицей и очень радела за стаю. Она никогда прежде не обижала Вику, напротив, всегда пыталась помочь и терпеливо выслушивала ее жалобы на несчастливую женскую долю. Не понимаю, что заставило маму поднять на Вику руку. Что ее так разозлило?…
Обращенного волка в стаю все же приняли. Но с тех пор начались разлады. Сначала по мелочам: то вещи пропадут, то соседи поссорятся на ровном месте. Постепенно конфликты перерастали во все более крупные. Через полгода уже три семьи покинуло стаю. Потом на пару месяцев наступило затишье.
Все это время Вика не показывалась на глаза, она больше не приходила к нам домой и вообще перестала появляться на людях.
Мои вопросы об этой волчице мама попросту игнорировала.
Однажды ночью мне случилось подслушать разговор родителей. Они сидели, закрывшись в папином кабинете, но окно было приоткрыто.
Я как раз возвращалась с пробежки.
Была последняя неделя мая. Вовсю цвели незабудки и крестовник, и воздух был наполнен тонким сладким ароматом. Суховей разогнал редкие облака, очистив небо, но принес с собой жару и сухость. Из-за него в этом году опять, наверное, неурожай будет…
