По радио крутили инди-рок. Я наслаждалась звуками отличной музыки и иногда подпевала, пытаясь сымитировать глубокие басы солистов. За окнами проносился удивительно однообразный пейзаж: кактусы и юкка, уныло стоящие в пустыне под вечно палящим солнцем. Я не гнала, а плавно держала постоянную скорость, приличную для обычных дорог, но минимальную из нужных для хайвея. Близилась следующая остановка: впереди маячило придорожное кафе, а мой живот бурчал и строго приказывал мне дать ему переварить что-то более съедобное и подобающее, кроме крекеров из пачки. Нет, на самом деле поесть бы мне следовало давно.
Наконец я остановилась, нацепила очки и не торопясь вышла из машины. Было 12 часов дня, самый солнцепек, люди прятались по домам или отсиживались в кафе и пабах.
В кафе было немного народу, и, конечно, все сразу принялись разглядывать меня. Я сделала вид, будто занята изучением меню (как такового, его не существовало, просто перечень еды, которую можно тут купить).
Стукнула дверь. Я насладилась легким потоком воздуха, не глянув, кто зашел. Наконец я взяла себе гамбургер и колу, и повернулась уходить, как почувствовала на себе чей-то взгляд. Стоя посреди зала с гамбургером, я выглядела глупо, но я все ещё не могла понять, кто на меня так бесцеремонно пялится. Все люди были заняты своими делами. И, наконец, я заметила одного странного парня, который сидел в бейсболке, старой затертой футболке и в коротких, подкатанных джинсах. Козырек его бейсболки был натянут на пол лица, но я чувствовала, что это его взгляд я ощущаю на себе.
Мне стало жутко неприятно, и я поспешила убраться из этого кафе. В последний миг, на выходе, я бросила на него взгляд: теперь он снял бейсболку и смотрел в упор на меня. Мне стало страшно, от него так и веяло холодом. Я быстро закрыла дверь и дошла до машины. Внутри было мерзкое ощущение, но вместе с тем… во мне словно поселилась уверенность. Будто кто-то придал мне силы.
Я уже собиралась завести мотор, как меня окликнули. Я подняла глаза и увидела того парня из кафе.
– Привет, – его голос был странным, одновременно тихим и четким, будто он проговаривал каждую букву в слове, что весьма нетипично для носителей американского сленга.
– Ты забыла, – он протянул мне мои очки. Пальцы у него были тонкие, а руки – холеные.
– Спасибо, – кивнула я, беря свои очки. – Не заметила.
Казалось бы, на этом разговор можно было закончить. Обычный парень, ничем не примечательный, но что-то меня настораживало в нем. И также тянуло.
– Куда ты едешь? – беззаботным голосом спросил он.
– В Неваду, – быстро ответила я, следя за ним и пытаясь понять, что в нем странного.
– Ааа, я тоже, – он кивнул. – Моя машина сломалась, и, похоже, ремонту не подлежит, – он указал рукой на стоящий позади моей машины пикап. – Придется ловить попутку.
Говоря это, он с прищуром смотрел на меня. Было странно, что палило такое солнце, прямо ему в глаза, и он был без очков и при этом нисколько не ощущал дискомфорт.
– Я могла бы подвезти, – выпалила вдруг я, совершенно не ожидая от себя этого. Черт.
Он внимательно посмотрел на меня, совершенно не удивленный и сказал:
– Спасибо, я сейчас только вещи возьму.
Я смотрела на то, как он идет к машине – походка его была неторопливая и плавная, словно он не шел, а плыл по воздуху.
Я отвернулась, хмыкнув, и тихо охнула: он уже открывал дверь, садясь в машину.
– Спасибо, что согласилась подвезти меня, – произнес он голосом с глубоким тенором.
– Не стоит, – пробормотала я, нервно глянув на него. – Меня зовут Белла, кстати.
– Анджелл, – улыбнулся он.
– Очень приятно, – кивнула я. – Очень жарко, может, крышу поднять?
– Мне нормально, – покачал он головой, смотря перед собой.
– Как хочешь, – я пожала плечами и одела очки, чувствуя себя более уверенно.
Завела мотор и медленно тронулась с места. Анджелл молчал, но у меня все ещё было странное ощущение, будто я что-то пропускаю, что-то не вижу. Его грудной голос был очень необычным, я никогда не слышала, чтобы так говорили. Может, он поет? Судя по голосу, у него, несомненно, есть талант.
– Куда ты едешь? – спросила я, пытаясь разбавить тишину.
– К другу, – быстро ответил он, отчего его голос стал ещё более необычным. – А ты?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Еду просто чтобы… Разобраться во всем.
– Я понимаю тебя, – тихо сказал он, и почему-то я была уверена, что это действительно так.
– Время ни черта не помогает, – резко проговорила я. – Обидно.
На моей фразе он странно вздрогнул.
Я заметила это, но ничего не сказала. Может, он убежденный верующий?
– Люди придают большое значение времени. И на самом деле пропускают все, что находится перед ними. Вот что обидно.
Эта фраза заставила меня задуматься. Я ничего не ответила, но, по-моему, он и не ждал ответа. Он был настолько погруженный в свои мысли, словно погрязший в трясине. И было странно находиться с ним в одной машине. Будто он… неодушевленный предмет, а не человек.
Мы ехали по хайвею, как вдруг Анджелл стал настороженным.
– Что такое? – я мельком глянула на него, и перевела взгляд на дорогу.
Машин вокруг не было; на шоссе мы были одни.
– Останови, – вдруг резко сказал Анджелл. – Сейчас же останови.
– Что такое? – недоуменно повторила я, нажимая на педаль тормоза.
Машина остановилась, и я с удивлением заметила, как буквально через секунду на дорогу выскакивает небольшая лисица, и пугливо перебегает шоссе. Она выскочила словно из ниоткуда, и, не скажи мне Анджелл остановиться, я бы сбила ее неминуемо.
Я ошеломленно перевела взгляд на Анджелла: он откинул голову на сиденье, натянув бейсболку и закрыв глаза. Лицо его было безмятежно спокойным.
Я медленно перевела взгляд снова на дорогу и снова тронулась в путь.
Чувство непонимания усиливалось.
