Моя жизнь разделилась на три этапа.
Первый – несчастливый этап. Он длился с момента моего рождения до двадцати одного года.
Второй этап – время пребывания в аду. Я потеряла смысл жизни и каждый вечер, засыпая, мечтала лишь об одном – не проснуться утром. За этот период я поняла: все, что было прожито мною, было на самом деле не таким уж и плохим. По крайней мере, тогда я принадлежала себе и ни от кого не зависела.
И этап третий. Время, когда я начала восстанавливаться. Но лишь психологически. Физически я была поломана, окончательно и бесповоротно.
***
Я никогда не была счастливым ребенком. Конечно же, в моем детстве встречались радостные дни, но они целиком и полностью зависели от меня. Я никогда не чувствовала материнской любви и заботы… хотя нет… за всю свою жизнь я дважды ощущала любовь матери, но спустя время воспоминания об этом куда-то улетучились, так как негативных моментов было настолько много, что хорошее быстро стиралось из памяти.
Я была совсем маленькой. Помню, как стояла в детской деревянной кроватке, держась за спинку и жуя ириски. Когда ириска почти таяла, я просто выплевывала ее на пол.
Мне было скучно. В комнате я находилась одна, выбраться из кроватки самостоятельно не получалось.
Я услышала шаги, затем скрип открывающейся двери, и на пороге оказалась моя мама. Но не успела она ступить и шагу, как с грохотом рухнула на пол. Я испугалась и заплакала, а мама очень громко засмеялась. После каждой безуспешной попытки подняться она пугала меня все больше. Затем, ухватившись за край кроватки, мама с трудом начала вставать, но тут вдруг кроватка пошатнулась и под ее весом перевернулась. Момент падения стерся из памяти, но я помню, как долго лежала на полу и сильно плакала. Было очень больно и страшно.
***
– Мама-а-а-а! – я с радостным криком ворвалась на кухню.
На улице в тот день стояла солнечная погода, после продолжительного двухнедельного дождя вся детвора высыпала на улицу. Всем двором мы плескались в лужах и кидались друг в друга грязью. В общем, творили грязные дела, которые творят все здоровые дети.
Мама сидела за столом и ела горячие пирожки с капустой. При виде меня ее глаза округлились. Она начала кричать, грозить, что убьет. Затем схватила стакан, из которого пила чай, и что было силы бросила мне в лицо. Пришелся удар четко в нос и по губам. Я тут же почувствовала во рту соленый вкус, из носа хлынула кровь. Но я даже не шелохнулась, стараясь не заплакать. Я знала, что любая моя реакция – слезы, крики, испуг – вызовет новое раздражение у матери, и она меня побьет.
***
Спустя время, зимой, я пошла во двор покататься с деревянной горки. Детворы было много, и кто-то нечаянно столкнул меня с самого верха. Перевалившись через борт, я полетела вниз и ударилась о землю. Мое тело онемело. Я не могла двигать ни руками, ни ногами. Ничего подобного ранее я не ощущала.
Ко мне подбежали девочки, соседки по общежитию, и попытались меня поднять, но мое обмякшее тело отказывалось двигаться. Было решено водрузить меня на чьи-то санки и довезти до подъезда. А там вышел мой отец, которого позвал кто-то из девочек, и, подняв меня на руки, унес домой.
Грубо бросив меня на диван, сказал раздеться и вышел из комнаты. Естественно, раздеться самостоятельно я не могла, и лишь спустя какое-то время обездвиженность начала отступать, ее место заняла боль. С трудом стянув с себя тяжелую шубу, я принялась за сапоги. В этот момент домой вернулась мама, увидев меня в сапогах, она начала кричать. Ее интересовало, с какой стати я прошла в обуви через всю квартиру. Объясниться мне так никто и не позволил. Не обращая внимания на боль, я сняла обувь и от греха подальше быстренько легла спать.
***
Во дворе со мной не дружили, подруг у меня никогда не было. А вот с мальчиками я быстро находила общий язык, это ведь так весело – лазить по деревьям, прыгать по лужам и бросаться комками грязи. Я знала, что дома мне всыплют по первое число, но меня это не волновало, так как всыплют мне в любом случае, вернись я грязная или чистая.
Когда я пошла в школу, было то же самое: ни общих тем для разговора, ни общего языка с девочками я не находила. Я бы сказала даже так – меня ненавидели. Часто били, причем всегда толпой.
«После урока идем к кочегарке», – гласила записка, которая в виде скомканного клочка бумаги прилетела на мою парту. Я обернулась. На третьей и четвертой партах девочки смотрели на меня и, дождавшись моей реакции, захихикали. «Это Тонька и Женька – самые злые в классе, а еще их шестерки – Ленка и Катька. Меня сегодня точно побьют», – подумала я.
Когда прозвенел звонок, я побросала вещи в сумку и поспешила к выходу: «Мне не справиться с такой оравой, надо сматываться». Но не тут-то было, меня догнали, когда я подходила к школьному турникету.
– Тебе что сказано было? – заорала Женька.
– Крыса трусливая, – добавила Тоня.
Девочек оказалось не четверо, как я предполагала, а семеро. Все из нашего класса. Чем была вызвана их сегодняшняя агрессия, я не понимала. Развернувшись и не говоря ни слова, я продолжила свой путь.
– Эй, она сейчас уйдет!
– Держи ее!
В этот момент меня схватили под руки и силой потащили в сторону кочегарки.
– Отпустите меня! – я сопротивлялась изо всех сил, но постоянно получала удары в спину. Кто-то просто бил кулаком, кто-то толкал, чем помогал тащившим меня девочкам.
Пот катился градом по спине, я была злая и старалась не расплакаться.
«Сейчас побьют, потом дома еще бить будут», – подумала я.
К моменту, когда мы прибыли к кочегарке, отапливающей школу и половину города, я была вымотанной и имела стопроцентную ясность: что бы я ни сказала и как бы себя ни вела, меня побьют.
Женька толкнула меня к белой кирпичной стене.
– Что я вам сделала?
– Молчи, а то хуже будет, – Ленка подняла горсть пепла с песком и бросила мне в лицо. Машинально я прикрылась руками и зажмурилась, но мелкие частицы успели попасть в глаза.
– Ай! Девочки, перестаньте! – я стала тереть кулаками глаза, пытаясь избавиться от мусора. В этот момент Женька с Катькой бросились на меня, одна схватила за шарф, другая – за руку, и стали валить на землю. Я долго не поддавалась и отчаянно отбивалась. Мне удалось расцарапать Женьке лицо, вызвав приступ ярости у одноклассницы. Та, в свою очередь, снова меня толкнула, и я больно ударилась о стену. Не дав мне отдышаться, Ленка запрыгнула на мою спину – под ее весом я рухнула на землю. Остальные смеялись и комментировали ситуацию. Женька схватила меня за затылок и стала тыкать лицом в кучу пепла. Я начала задыхаться и в какой-то момент испугалась, что сейчас просто отключусь. Я не могла вдохнуть, а попытавшись крикнуть, что мне плохо, поняла, что не могу издать ни звука. «Вот и все», – пронеслось в моей голове. Вдруг спине стало легче. Девочки слезли с меня, но Женька по-прежнему удерживала мою голову. Я собрала все силы и приподнялась, это позволило глотнуть воздуха.
