Легкий ветерок обдал прохладой загорелое лицо невысокого человека, который сидел в плетеном кресле-качалке и мерно покачивался в такт играющей музыке, доносившейся из открытой двери дома. Радиоприемник играл в половину громкости и ласкал слух джазовыми мелодиями, которые, словно кровь текли по всему телу. Мужчина лежал в кресле с закрытыми глазами. На его суровом, морщинистом лице не отражалось совершенно никаких эмоций. Он просто лежал с закрытыми глазами и в такт чудесным мелодиям качался в своем кресле. Длинная борода седой, словно пепел, змеей сползала аж до живота. Такого же цвета, косматые длинные волосы прятались под соломенной шляпой. Хотя в шляпе не было надобности, ибо солнце уже спряталось за горизонтом, и на мир надвигалась прохладная осенняя ночь. На темно-синем небосводе показалось несколько десятков звезд, и полная луна выкатилась из своего дневного убежища, куда она прячется всякий раз, когда солнце заявляет свои права на небе. Поежившись от прохлады, которую принес проворный ветер, мужчина открыл глаза, темно-синие, словно глубины океана. Он обратил свой взор на небо и увидел там бледноватый серебряный диск. Ни единая мышца на его лице не дрогнула, но глаза заблестели влагой, словно утренняя роса и вниз, к подбородку, оставляя за собой мокрый след, устремились две прозрачные капли. Мужчина поспешно отвел взгляд от неба и, кряхтя, попытался встать. Пора было убираться отсюда, чтобы не видеть этот серебряный свет, несший с собою только горечь тягостных воспоминаний, которые, как ни старайся, нельзя было забыть. Даже спустя столько лет, память старика могла в самых ярких красках воспроизвести все события, которые отпечатались на его душе и на разуме нечестивым, страшным клеймом. Некоторое время он даже считался душевнобольным и прошел лечение в одной из психиатрических клиник. Но сейчас все было в порядке, все было хорошо. Не так ли? Ну да, бывали моменты, когда воспоминания становились слишком яркие и ночные кошмары донимали разум каждую ночь несколько месяцев подряд. Еще конечно и то, что после тех событий старик больше не мог смотреть на луну и не чувствовать при этом приступ панической атаки. Но это были мелочи. Самое главное, что он смог пережить все те ужасы, что стали причиной такого его состояния. Смог пережить и даже смог жить дальше. Он не свел счет с жизнью, не сошел с ума окончательно. Теперь-то было все в порядке. Теперь он стал простым гражданином, бывшим космонавтом на пенсии. Он исправно платил налоги, и тихо-мирно существовал себе в этом закоулке мира, среди пустыни, в покосившейся лачуге, глотая пыль и каждое утро разговаривая с перекати-полем, которое проворно несется за ветром, минуя кактусы и совершенно не обращая внимания на палящее солнце. И так каждое, черт подери, утро. Уже много лет. Изо дня в день, без каких-либо изменений. На завтрак кофе с пылью, в обед просмотр новостей, чтение газет, а вечером музыка из радио и чувство горести при виде вечернего неба. Каждый раз он обещает себе не смотреть туда по вечерам, но хоть на миг его взгляд всякий раз обращается вверх и видит серебряный диск луны, и тело в это мгновенье пробирает дрожь и слезы сами наворачиваются на глазах. И так каждый день…
Хлоя Колфилд сидела за круглым столом, покрытым темно-красным сукном. Прямо перед ней на каменной подставке, испещренной причудливыми рунами, отражая бледный красный свет, лежал хрустальный шар. Внутри него был заключен некий голубоватый дух. Он то и дело менял форму, переливался то зеленым, то красным, то черным цветом. Он метался из стороны в сторону как бы норовя выбраться из хрустального заключения, но встречая сопротивление в виде прозрачных стенок, он возвращался обратно и то же самое пробовал уже с другой стороны. И так раз за разом. Длинные пальцы Хлои зависли над шаром и дух, заключенный в нем, тут же успокоился.
Напротив женщины сидел молодой парень и словно завороженный смотрел на эти манипуляции. В его карих глазах отражались абсолютно все движения этого безутешного духа. Хлоя заметила смятение молодого человека и слегка улыбнулась:
– Не нужно так удивляться, мистер Хопвуд. Это не более чем просто фокус.
Она тут же щелкнула пальцами, и шар полностью погас, лишь слегка поблескивая под красным светом. Хлоя хлопнула ладонями, и в комнате загорелся яркий белый свет, вытеснив все чудеса.
– Я и не думала, что люди из правительства могут быть столь суеверны. – Хлоя игриво подмигнула собеседнику. Ей было не более тридцати лет. Черные, густые волосы закрученными прядями спадали на белоснежные обнаженные плечи. Розовая майка прикрывала округлые груди, но доходила лишь до пупка, открывая плоский живот, где справа из-за пояса черных леггинсов ползла вверх пестрая татуировка в виде змеи, которая скрывала свою головку под майкой, как будто пытаясь добраться до великолепной груди хозяйки. Мистер Хопвуд бросил беглый взгляд на сочные плоды своей собеседницы и тут же устыдился этого. Отвел глаза и принялся рассматривать интерьер причудливой комнаты. А интерьер и впрямь вызывал интерес.
Под деревянным потолком на прозрачных нитях было подвешено великое множество всевозможных трав. Некоторые сухие, некоторые свежие они словно паутина, сплетенная неким мифическим существом, свисали прямо над головой, не давая возможности обозреть потолок комнаты. По всем четырем стенам высели странные картины с изображениями различных символов, которые никоим образом не походили ни на какие знаки или иероглифы известных миру языков.
Хлоя заметила такой интерес мистера Хопвуда к своей персоне. Точнее интерес к отдельным ее частям, поэтому нарочно подалась вперед. Ее шею обвивала серебряная цепочка, на которой висел медальон в виде змеи, кусающей себя за хвост. Он уютно расположился между двух белоснежных холмов, что не могло не привлечь внимание Хопвуда. Он опять бросил взгляд, туда, куда зарекся больше не смотреть, но ничего не мог с собой поделать. Слишком уж велико было искушение.
Хлоя Колфилд улыбнулась бледно-красными губами и в упор посмотрела на собеседника. Ее зеленые глаза блестели веселыми бесиками. Казалось, все это забавляло ее, словно маленького ребенка:
– Этот медальон достался мне от матери. Знаете, такая семейная реликвия, ничего особенного. – Она пристально следила за Хопвудом. Тот стыдливо отвел глаза от медальона и посмотрел на Хлою.
– Простите. – Потупился Хопвуд. – Трудно не заметить такой… Медальон. Он очень… интересен.
Хлоя все так же улыбалась. Она откинулась на спинку деревянного стула и щелкнула зажигалкой, поднося ее к образовавшейся в ее губах сигарете. Тонкие струйки бледно-синего дыма поползли вверх к висящим пряностям.
