– Тридцать первый лот продан господину под номером двадцать семь. На этом, дамы и господа, аукцион завершен. Для оформления приобретений прошу пройти в кабинет директора.
Аукционист положил молоточек на стол, подарил участникам торгов подобострастно-признательную улыбку и поспешил к последнему покупателю, чтобы лично проводить его.
Значит не судьба.
Сима почти безразлично посмотрела в сторону счастливого обладателя картин, которыми собиралась украсить свой кабинет. Она увидела лишь широкую спину, обтянутую отлично скроенным пиджаком, и коротко остриженные каштановые волосы.
Очередной свежеиспеченный бизнесмен. Серафима могла бы поспорить на это. Именно так поступил бы ее муж. Но она ненавидела споры. Да и биться об заклад было не с кем.
Серафима отправилась на торги в одиночестве. Ее подруга Лора Кравец перед самым началом аукциона извинилась по телефону, что не сможет составить ей компанию. Помешала внеплановая фотосессия с восходящей звездой модельного бизнеса. Сима не обиделась. Разведенной женщине-фотохудожнику приходится много работать, чтобы не думать о хлебе насущном.
В общем и целом мероприятие оказалось занимательным. Серафима не получила давно облюбованные картины Юрия Соломко только потому, что ограничила себя пятнадцатью тысячами зеленых. Она почти вложилась в эту сумму, но тут вмешался господин под номером двадцать семь и испортил ей настроение. В самый последний момент он увеличил цену сразу на три тысячи долларов, и Сима решила купить что-то другое на следующем аукционе.
Дело даже не в лишних тысячах, а в принципе – она не хотела тратить больше, чем запланировала. Вся ее жизнь держалась на расчете. Почти вся. И сегодня она не собиралась изменять собственным правилам.
Картины, конечно, хороши – необычные, соблазнительно-обманчивые и иллюзорно-невинные, как и сама Сима. Этим они ее и привлекли. Слишком строгий как для редакции глянцевого журнала кабинет только выиграл бы от их присутствия. К сожалению, полотна стали собственностью господина в дизайнерском пиджаке и поэтому больше не стоили ее беспокойства. Незаменимых картин нет, как нет незаменимых домов, должностей, людей и, конечно же, чувств. Жизнь научила ее этому.
Сима выбросила из головы аукцион и начала проталкиваться к выходу, на ходу вынимая телефон. Она остановилась под навесом Торгового дома, чуть в стороне от главного входа. Серафима звонила Таисии Михайловне, няне своей шестилетней дочери. Юля болела ветрянкой и постоянно капризничала, бесконечно пересчитывая в зеркале прыщики, замазанные зеленкой. Телефонный разговор закончился быстро. Няня заверила ее, что с девочкой все в порядке. Юля занималась важным делом – разрисовывала лицо любимой куклы зеленым фломастером.
Сима улыбнулась и спрятала телефон в изящную сумочку Marc Jacobs, приобретенную под цвет дымчато-серых туфель на девятисантиметровых каблуках. Ей нравилось, как она одета. Ничего особенно броского. Узкое лиловое платье, шифоновый шарф, большая бабушкина брошь с аметистами, длинные серьги и кольца – ажурное серебряное, закрывающее фалангу среднего пальца, и узкий золотой обручальный ободок с традиционным бриллиантом – все изысканное и дорогое. Хотя муж давно не баловал ее комплиментами, Сима знала, что мужчины по-прежнему оборачиваются в ее сторону. Стараясь выглядеть скорее изысканной, чем привлекательной, Серафима делала это исключительно для собственного хорошего настроения.
Она подняла руку, останавливая такси.
– Позвольте?
Смуглая рука с Patek Philippe на запястье открыла перед ней заднюю дверцу автомобиля. Мужское лицо в темных очках казалось непроницаемым.
– Мы знакомы?
Сима не испугалась. Вокруг суетилось слишком много людей. К тому же, он не выглядел агрессивным – мужчина под номером двадцать семь.
– Все такая же неприступная, – уголок сурового рта дернулся, и Сима узнала его.
– А ты все такой же напористый, Егор.
Он стал гораздо привлекательнее и значительно опаснее для ее чувств с тех давних пор, как она видела его в последний раз. Думала, что в последний.
– Красивый, зараза. И пользуется этим.
Лора устроилась рядом с ней на гимнастическом бревне и засунула в рот мятную жвачку. Перед факультативом по физкультуре она выкурила несколько сигарет и теперь безуспешно пыталась избавиться от запаха.
– Кто?
– А ты разве не на Кешку пялишься?
Сима смотрела совсем на другого парня, но не собиралась признаваться в этом даже подруге.
– На него. Ничего так.
– Не ничего, а очень даже. Как своими смешливыми глазюками посмотрит, каждая готова за ним хоть на край света.
– И ты тоже? Мне казалось, что вы с ним больше не встречаетесь.
– Встречаетесь! – фыркнула Лора. – Мы с ним спали. Но теперь уже нет. Расстались по обоюдному согласию. На кой мне бабник? Смотрю, он и тебя зацепил.
– Не уверена. Папа хочет, чтобы мы поженились.
– Да ну! – присвистнула Лора. – Ой! А ничего, что я тебе про… ну… секс с ним рассказала? Я ж не знала.
– Ничего. Мне все равно.
– Это ты зря. Он – супер парень, веселый, богатый. Не мужчина – мечта!
– Вот и бери его себе.
– Не могу. Я же тебе сказала. Мы с ним разошлись, как в море корабли. К тому же он мне не предлагал.
– Мне пока тоже не предлагал.
Сима смотрела, как высокий блондин эффектно забрасывает мяч в кольцо, и не понимала, почему равнодушна к нему. Ее взгляд притягивал другой парень – полная противоположность Кеше Грибову. Его Лора никогда не назвала бы мечтой.
– Если родители договорятся, предложит.
Этого Серафима и опасалась.
Она колебалась всего мгновение, но он заметил.
– Я не кусаюсь. И не ворую чужих жен. Садись, Серафима. Или госпожа Грибова?
– Симакова. – Он поднял бровь, и ее сердце пропустило один удар. Или два. Глупо. – Я не меняла фамилию после свадьбы.
Она села на кожаное сидение Мерседеса, отодвинулась как можно дальше, чтобы случайно не коснуться, бросила осторожный взгляд в сторону мужчины: он стал еще шире в плечах, мощнее. Когда Егор устроился рядом, Сима не могла не заметить, как под пиджаком перекатываются бугры мышц.
– Куда едем, госпожа Симакова?
В его голосе слышался легкий сарказм. Он снял очки и посмотрел ей в лицо тяжелым темным взглядом. Она помнила его слишком хорошо, хотя и очень сильно хотела забыть.
Ей хотелось закурить. Зря она бросила. Еще и Лору уговорила. Значит, обратного пути нет. Хоть бы разок затянуться. Плохо. Зачем она села с ним в одно такси?
– Лучше Серафима. Я – к себе домой. А ты куда? – Черт, зачем она спросила? Ее это не волнует. Ну, разве совсем немного. Он сидит слишком близко, чтобы она чувствовала себя спокойной. Нужно собраться с мыслями. Она это умеет, как никто другой. – Впрочем, это не мое дело.
