«Дорогая тетушка! Судьбе угодно привести меня в милые сердцу края, и я от души надеюсь, что Вы не обделите непутевого племянника гостеприимством. Я путешествую со своим старинным другом. После недавних военных действий ему нужно залечить раны душевные и телесные, и я хотел бы внести в это свою скромную лепту. Находясь в его обществе вот уже десять дней, я прихожу к выводу, что мое упрямство не всегда так неблагоприятно. Если бы я послушал советы родных (и Ваши, дорогая тетя) и выбрал стезю военного, то сегодня представлял бы собой жалкое зрелище. Увы, Бог не наделил меня выносливостью и силой Хантера, который, к тому же, отличается редким благородством и во всем подает мне пример. Впрочем, вы сами убедитесь во всем при встрече. Если здоровье Ваше не требует поездки на воды, позвольте провести в Пембрук-холле две-три недели, после чего я отправляюсь в Лондон для решения неотложных семейных дел. Ваш и т. д. Роберт Бейли. P.S. Передавайте горячий привет и пожелания всего лучшего моей милой кузине»
Венеция сложила письмо и еле заметно вздохнула. Прочтя его, она отдала листок леди Пембрук. Тетка устроилась в соседнем кресле и внимательно слушала, отложив рукоделие. Пробежав еще раз глазами по бумаге, исписанной косым почерком, хозяйка Пембрук-холла неодобрительно покачала головой.
– Роберт не меняется. Сколько мы его не видели, дорогая? А теперь он сваливается, как снег на голову, как всегда полный надежд и несбыточных планов, – она свернула письмо и положила его в шкатулку. – Что ты обо всем этом думаешь?
– Я считаю вам будет полезно его общество. От меня немного проку, а вы всегда любили Роберта, несмотря на непостоянный нрав.
– Это правда. Бедный мальчик, он не вырос бы таким, если бы леди Бейли придавала значение воспитанию! Он пишет, что не годится для карьеры военного, как будто из него вышел бы отличный юрист или член парламента! Никакого серьезного занятия! Ему двадцать два года, а в голове по-прежнему ветер, – леди Пембрук взяла с рабочего столика пенсне. – Прикажи принести мне перо и бумагу. Я, пожалуй, отвечу сразу, после обеда пойдем прогуляться к озеру!
Венеция с радостью взялась за поручение. Новость взволновала ее, а выдавать свои чувства перед теткой было никак нельзя. Сколько же в самом деле они не виделись с Робертом? Наверное, с того самого лета, когда в последний раз оказались вместе в Пембруке. Тогда ей было всего шестнадцать – какие радужине надежны заполняли голову безмятежной девушки! Сегодня от них не осталось и следа, но скорая встреча с кузеном лишила Венецию долгожданного покоя. Он, конечно, изменился: возмужал, обрел лоск, вращаясь в свете, успел наладиться сердечными победами. Что у них сегодня могло быть общего, кроме воспоминаний?
Все эти размышления были попыткой убедить себя в том, что прошлое нельзя вернуть. Родственница, замужняя женщина, компаньонка леди Пембрук – вот ее сегодняшнее положение. Пора уже забыть романтические мечты, и смотреть в глаза реальности со спокойным сердцем! До сих пор это неплохо удавалось. В имении вели размеренный и образ жизни: в хорошую погоду Венеция гуляла с теткой по парку, в плохую – читала для нее или музицировала, а еще – рисовала акварели и расписывала экраны. Гости в доме появлялись редко, в основном доктор или дамы из попечительского совета. С появлением кузена все должно было измениться и перемены начались в тот же день.
Леди Пембрук подняла на ноги прислугу – готовить комнату для племянника и его друга. Отправила кухарку к мяснику за дичью, лишний раз справилась в конюшне, готовы ли привезти еще одного члена ее семьи. От Венеции требовалось привести в порядок библиотеку, убедиться, что письма отправлены на почту, а все поручения – выполнены вовремя. Приготовления заняли несколько дней, пока, наконец, не пришло сообщение с нарочным, предвещавшим скорое появление долгожданного гостя.
День приезда выдался дождливым и пасмурным. Леди Пембрук что-то говорила о погоде, сетовала на плохие дороги, но Венеция ее почти не слушала. Она с волнением ждала момента, когда кузен переступит порог гостиной и при звуках подъехавшего экипажа отложила рукоделие. Очень хотелось как когда-то побежать к окну, отдёрнуть занавеску и посмотреть на гостей, но манеры тетки не позволяли таких вольностей. Целую вечность заняла возня на первом этаже, откуда доносились возбуждённые голоса, потом скорый и легкий шаг послышался у дверей и, наконец, их распахнул сам «непутёвый» племянник.
– Роберт! – леди Пембрук распахнула объятия. – Входи скорее и дай на тебя посмотреть! Одет по столичной моде? Ты стал очень похож на мать.
– Неужели, кажется, я и раньше был ее копией, разве нет? – на его лице играла озорная улыбка. – А вы, милая тетушка нисколько не изменились! И Пембрук такой же как раньше!
Она радостным взором окинул знакомые стены и вдохнул полной грудью.
– Не знаю, не знаю… тебя так долго не было, я уж решила, что ты стал о нас забывать, правда Венеция?
– Милая кузина! – Роберт приблизился к теткиной компаньонке и взял ее за обе руки, чтобы поцеловать и выразить свой восторг. – Как я рад, что ты здесь! Выглядишь великолепно!
В его манерах появилось нечто новое – способность говорить дежурные фразу без запинки. Эта толика обязательного лицемерия неприятно задела Венецию, но она не подала виду и ответила, как и полагалось в таком случае, предоставив ведущую роль тетке. В радостной суете никем не замеченным оставался еще один гость, друг Роберта, о котором он писал в своем коротком послании. Теперь дошла очередь и до него.
– Позвольте представить, мой старинный и самый лучший друг полковник Хантер. Он только что из Вест-Индии, в отпуске после ранения, а климат здесь самый что ни на есть подходящий.
– Добро пожаловать к Пембрук-холл, полковник, – хозяйка имения была сама любезность. – Друг Роберта всегда желанный гость для нас! Мы здесь живет тихо, а вы сможете кое-что порассказать не так ли?
– Буду рад вам услужить, если вы сочтете меня достаточно сносным рассказчиком!
Многословностью гость не отличался, и Венеция с удивлением подумала: что могло сблизить его с Робертом? Они не были похожи ни нравом, ни внешностью. Гибкий, темноволосый и высокий кузен казался совсем мальчишкой рядом с широкоплечим, крепко сложенным Хантером. Лицо второго покрывал загар и уже проступившие первые морщинки – признак пережитых вдали от родины невзгод. Что до Роберта, он оставался таким же беззаботным и жизнерадостным, каким был всегда, и не испытывал ничего кроме удовольствия от приезда в любимый дом.
Когда официальная часть закончилась и первое любопытство тетки было удовлетворено, гости отправились переодеться и привести себя в порядок после дороги. Теперь Венеция смогла выдохнуть с облегчением. Она выдержала проверку и ничем не выдала своего волнения, значит в следующий раз сможет говорить с кузеном просто по-родственному, не омрачая радость его приезда ненужными воспоминаниями.
