Фотографии Александры Федоровой и Андрея Попова
© Андрей Попов, текст, фотографии, 2021
© Александра Федорова, фотографии, 2021
© ООО «Издательство К. Тублина», 2021
© А. Веселов, обложка, оформление, 2021
vk.com/Limbus
www.limbuspress.ru
* * *
Соседям я известен как многодетный отец. Люди, которые знают меня давно, думают, что я художник. Некоторые мои знакомые считают меня торговцем старинным оружием и восточным антиквариатом. Это верно лишь отчасти: у меня действительно несколько дочерей и сын, однако я давно покинул мир современного искусства и прекратил спекуляции оружием. Сегодня, в 2020 году, когда я пишу эти строки, мне приходится зарабатывать на хлеб, работая разнорабочим на заводе слоистых пластиков в Санкт-Петербурге.
Сложно объяснить, как так сложилось и когда все началось. Вероятно, основания этих событий были заложены в меня еще в детстве. Мой дедушка по материнской линии умер еще до моего рождения. Он был инженером и изобретателем. Семейное предание гласит, что дедушка Коля увлекался охотой. Точнее, у него было два ружья и он иногда ездил куда-то, прихватив их с собой. Никаких трофеев дед из поездок не привозил. Догадываюсь, что ему просто нравилось владеть оружием и бывать на природе. Когда мне исполнилось четыре года, я добрался до дедушкиных ружей. Расстегнул чехлы из темной кожи и потрогал блестящие металлические детали, украшенные гравировкой. Конечно, я не смог вернуть ружья в исходное положение. Мама обнаружила следы моего вторжения. Это напугало ее, и ружья вскоре исчезли из дома.
В первой половине 90-х я занимался так называемым современным искусством и мало знал об Азии. В силу своего юного возраста я, пожалуй, не знал еще почти ничего, успев, однако, заметить, что мир часто уродлив и не всегда справедлив. Между тем я обладал цепким зрением, видел красоту и жадно поглощал культуру. Моя уверенность в собственных силах и талантах граничила с наглостью.
Это было веселое время, старое мироустройство стремительно разрушалось, а новые правила еще не были установлены. Мои друзья, бесшабашные художники-авангардисты, захватывали пустующие дворцы Петербурга, превращая их в мастерские и танцплощадки. Я был активным участником этого процесса. Мне нравились особняки на набережных, искусство и свобода. В наших студиях гремела электронная музыка, вино лилось рекой, а краской покрывалось все, до чего мы могли дотянуться. Мы устраивали выставки, развешивая свои произведения на фасадах зданий и плоскостях разведенных мостов. Нам казалось, что мы формируем моду и повестку дня. Отчасти так оно и было. Интерес западных искусствоведов и галерей к новейшему российскому искусству поднимал цены на наши картины. Несмотря на периоды голода и полного безденежья, мы жили лучше, чем большинство соотечественников. Мне удалось добиться определенных успехов. Можно даже сказать, что у меня складывалась блестящая карьера. Я принимал участие в выставках в России и на Западе. Удача сопутствовала мне, и мои картины оказались в коллекциях нескольких отечественных музеев. Матерый московский галерист ловко пристраивал мои арт-объекты богатым коллекционерам. Однако материальная сторона успеха меня мало трогала. Деньги тратились на развлечения, модную одежду и всякие глупости. В руинах старого мира было полно сокровищ. Я пристрастился к посещениям антикварных магазинов, покупая то, что не оставляло меня равнодушным. Мне нравилось декоративно-прикладное искусство и бумага. Я открыл для себя печатную графику и с удивлением обнаружил, что могу позволить себе покупать гравюры XVIII века. Старинные фотографии можно было приобрести за копейки. Именно тогда первые произведения восточного искусства попали мне в руки, а диковинные образы далекой Азии привлекли мое внимание. Настоящие, взрослые антиквары в это время были сосредоточены на всем «русском» и «западном». Всевозможная экзотика оставалась невостребованной.
Однажды в букинистическом магазине на Литейном я приобрел серию фотографий, заплатив сумму, за которую можно было купить лишь несколько пачек сигарет. На старых снимках были запечатлены руины древних азиатских храмов. На некоторых фотографиях присутствовали европейцы с изможденными лицами в экспедиционной одежде начала XX века и группа полуголых туземцев на ступеньках величественных зданий. Вероятно, рукой советского товароведа на одной из фотографий было написано: «Древние храмы Индии, 1924–1927». Мне понадобилось почти десять лет, чтобы понять, что это вовсе не Индия, а, скорее, Камбоджа. Кем были таинственные европейцы, я не знаю до сих пор. Спустя пятнадцать лет я продал всю серию фотографий за значительную сумму и до сих пор жалею, что не смог оставить их себе. В другом магазине мне попалась стопка китайских лубков, напечатанных на тонкой рисовой бумаге и раскрашенных яркими красками. На некоторых листах красовалась круглая печать с надписью: «Коллекция Алексеева». Кто такой великий синолог, академик В. М. Алексеев и что это за картинки, которые принято называть няньхуа, мне удалось выяснить намного позже. Бо́льшую часть я продал годы спустя китайским дилерам, но несколько листов, оформленных в рамы, стилизованные под стебли бамбука, по-прежнему украшают мой интерьер. На одной из лубочных картинок изображены охотники с ружьями и собакой. Это, очевидно, западные варвары, как китайцы называли приезжих из Европы и Америки. Я ощущал некоторую зависть к отважным путешественникам, общавшимся с туземцами среди руин древних цивилизаций, и к охотникам, беспечно проводившим время в далеком Китае.
Тем временем ситуация в мире современного искусства Санкт-Петербурга менялась. Нас гнали из захваченных дворцов. Бум на российское искусство шел на спад. Поток легких денег кончился, не успев начаться. Среди моих коллег началась «внутривидовая война», конкуренция обострилась. Таланты отходили на второй план. Пронырливость и подлость стали вновь востребованы, как в старые добрые времена. Восстали из пепла институции, которые совсем недавно, казалось, были повергнуты навсегда. Мне приходилось задумываться о заработке. Рассчитывать на доход от продажи своих картин становилось неразумно и даже наивно. Вместе с парой друзей мы иногда получали скромные деньги за оформление тематических вечеринок и дискотек. Я впервые продал кое-что из недавно приобретенных гравюр, попрощавшись с ведутами Пиранези и листами Е. М. Корнеева с изображениями татарского агуна и черкесского князя.
