1. Глава 1
Роман без особого аппетита смотрел на пару аккуратных сырников на тарелке и чашку кофе. Подача, как в ресторане при хорошей гостинице. Красивая посуда, калиброванные сырники, капучино с пенкой.
Покрутил головой, попытался размять шею рукой, навязчивая, не такая и сильная боль в шее не проходила, мысль об обезболивающих пришла вместе с обещанием самому себе посетить врача на неделе.
– Ира, где мои таблетки?
Ирина, уже в деловом костюме, который неимоверно шёл его жене, с укладкой и лёгким макияжем на всё ещё очень молодом лице, отвлеклась от просмотра ленты новостей.
– Где обычно, – жена изогнула бровь, давая понять, что не следует её отвлекать от архиважных, утренних дел.
– А где у нас обычно хранятся мои таблетки? – настаивал на своём Роман.
– Рома, ты как ребёнок!
– Да, как ребёнок, принеси ребёнку таблетку, и он успокоится.
– А грудь тебе не дать, ребёнок? – фыркнула Ирина.
– Можно, – Роман расплылся в улыбке и невольно пробежался взглядом по вырезу светлой блузки, – даже нужно.
– У кровати, перед зеркалом, в косметичке, – Ирина пропустила игривую реплику мужа, отвлёкшись на сообщение.
– Понял, – Рома прошлёпал босыми ногами по паркету, усмехаясь на ходу. Как, должно быть, он нелепо выглядит, уже в рубашке, галстуке, брюках от костюма итальянского дома моды, и босиком.
Оглядев внимательно пространство «перед зеркалом», Роман обнаружил минимум три «косметички», какие-то «сумочки», «корзиночки», «ящички» и ещё массу предметов, в которых потенциально могли бы находиться таблетки. Странно, он находился в этой спальне каждую ночь, порой валялся на кровати днём, и никогда не приглядывался к тому, что находится вокруг. Его книга, айпад – на тумбочке с его стороны огромной кровати, всегда под рукой. Дополнительные подушки или одеяло – в среднем отделении тумбы, растянувшейся вдоль всей стены. Пульт от телевизора – где-то в недрах кровати. Если вдруг понадобится что-то ещё – всегда можно спросить Ирину, она ориентируется в пространстве их совместного дома значительно лучше и быстрее.
Впрочем, так, наверное, у всех семейных пар, живущих дольше пары лет.
С этими мыслями Роман открывал косметичку за косметичкой, передвигал флаконы с духами и баночки с кремами. Найти злосчастные таблетки становилось делом принципа, несмотря на то, что шея перестала болеть.
Мелькнувшему блистеру розоватых таблеток в знакомой упаковке он сначала не придал значения, потом вернулся взглядом, в недоумении внимательно посмотрел, даже сверился с небольшим настенным календарём с логотипом компании, в которой работала Ирина. Сомнений не оставалось.
– Что это? – Роман бросил на салфетку на стеклянной поверхности стола блистер, прямо перед женой.
– Оральные контрацептивы. – Ирина выглядела спокойной. – Ты копался в моих вещах?
– Я искал свои обезболивающие, а нашёл это. Ты ничего не хочешь мне объяснить?
– Нет. Ты не будешь доедать? – будничным тоном ответила Ирина, забирала тарелку с недоеденными сырниками, переставила её в мойку. – Я на работу опаздываю.
– Подождёт твоя работа. Ты принимала противозачаточные?
– Это старая упаковка, – Ирина будто поёжилась, но спокойствие моментально вернулось на почти безупречное лицо жены.
– Я не идиот, и знаю, как это работает, – он ткнул пальцем в блистер. – Упаковка этого месяца. Почему? Зачем ты их принимала?
– Раз не идиот, значит, и это должен понимать.
– Мы два года пытаемся зачать ребёнка, нет, почти три уже. Мы к врачам ходили, я лично ходил! Мы три года пытаемся сделать это! В итоге выясняется, что ты принимаешь таблетки. Ира, ты же хочешь ребёнка, я хочу ребёнка, мы хотим! Что за фокусы?
– Это ты хочешь ребёнка, нет никаких «мы». Я не хочу ребёнка, это ты решил, что тебе нужен наследник, продолжение рода и прочая маловразумительная ерунда, а я не хочу. Ты меня спросил, хочу ли я этого? Сопли утирать, в пелёнках погрязнуть, отупеть, как эти курицы-домохозяйки? Разжиреть, мозги потерять за детскими какашками. Хочу я этого? Надо мне молодость просирать на это? У меня карьера, планы на жизнь, я не инкубатор по взращиванию наследников Уваровых!
– Карьера, разжиреть, пелёнки… Кто тебе мешает заниматься карьерой с ребёнком? Разве я говорил, что ты сядешь дома, будешь заниматься только воспитанием ребёнка? Я знаю, что работа важна для тебя, знаю. Мы не нищие студенты, можем нанять няню, ещё пару помощниц по хозяйству, но ребёнок нужен. Семье нужен ребёнок, мне нужен. Я для кого работаю? Для кого всё это? – Роман окинул взглядом помещение. – Хочу нормальную, полную семью, я хочу ребёнка! Это нормальное желание, Ира!
– Конечно, родить сопливое орущее нечто – это нормальное желание. А жить полноценной жизнью, когда, наконец, появилась такая возможность – ненормальное?!
– То есть, ребёнок не вписывается в твоё понятие полноценной жизни?
– Конечно, нет! Ты посмотри на всех наших знакомых, у кого дети, что хорошего? Мужья живут в своё удовольствие, шляются по командировкам, бабам. Жена дома, как на привязи, с «наследником фамилии»! Экая честь! Обабиваются, наживают неврозы, комплексы, тупеют, потом их же и бросают, потому что всегда найдётся моложе, стройнее, наглее.
– Что ты несёшь, какие бабы, какие командировки, какие неврозы, какая разница, что там у кого? Ир, мы пятнадцать лет в браке, пятнадцать! Ребёнок – логичное продолжение, развитие отношений.
– Ты так не думал, когда мне было двадцать.
– Тогда мы были нищими студентами, сесть на шею родителей?
– И в двадцать пять.
– Не время тогда было, ты знаешь это. Ты сама всё понимала и приняла правильное решение. Что бы мы дали тогда ребёнку? Съёмные квартиры на окраинах, муниципальный сад, три апельсина на новый год? Для чего ты это вспоминаешь? Сейчас речь не об этом.
– Об этом. Тогда ты не хотел, сейчас – я. Я не стану рожать, Рома, нравится тебе это или нет, но я не стану рожать и не стану тратить свою молодость на вопящих младенцев.
– Молодость? – Роман поднял глаза на Ирину. – Ира, тебе тридцать семь, какая молодость?!
– Дрянь, – прошипела Ирина и, хлопнув дверью, вышла, оставив оглушённого Уварова Романа Дмитриевича смотреть на костяной фарфор в раковине.
На работе всё валилось из рук, настроение было, как никогда плохое. Первая и острая мысль – «развод», – барабанила в голове с оглушающей ясностью. Мысль не было новой или какой–то особенной для Романа. Уже не один раз, не два возникала она за время их совместной жизни с Ириной, но у кого по-другому? Невозможно прожить всю жизнь, купаясь в радости и взаимопонимании, обязательно будут конфликты и даже скандалы.
На то и дана человеку голова, чтобы думать, а не поддаваться первому порыву и обидам. У Ирины свои обиды и своя боль, Роман понимал это. Знал и то, что он лично приложил руку к её разочарованиям. Надеялся, рано или поздно он вызовет на разговор Иру, заставит поведать ему свои страхи, убедит в своей правоте, но прямо сейчас Роман не хотел конструктивного диалога, он не хотел никакого диалога с Ириной – боялся сорваться, накричать, усугубить.
