В этом доме дуло из всех щелей. Я держался сутки, на вторые всё-таки заболел. Дождь барабанил по черепичной крыше, по деревянным подоконникам, по каменному крыльцу.
Дождь. Колючий, как первые морозы и такой типичный для этой горной местности в конце осени.
– Это была ужасная идея, – вздохнула Эмили и поставила передо мной дымящуюся кружку.
Свинцовые тучи не пропускали ни лучика. Рассвет было совершенно невозможно отличить от позднего вечера.
Убрав мокрое полотенце со лба, я дотянулся до тумбочки, взял напиток. Керамический бок кружки обжёг пальцы. От пряностей защекотало в носу, я чихнул.
– Правду сказала, – невесело улыбнулась жена.
– Реакция на корицу, – я отхлебнул ароматный глинтвейн. – Идея была отличная, погода подкачала. Ты давно встала?
И я вновь чихнул.
Не ответив на вопрос, Эмили наклонилась и прикоснулась прохладными губами к моему лбу.
В висках тикало, сердце билось в районе горла.
– Температура не спала, – огорчилась Эмили. – И лекарств нет. Нужно ехать на заправку, там вроде нормальный магазин, – и отреагировав на моё недоверчивое хмыканье, пояснила: – У них должен быть хотя бы аспирин.
– Это всего лишь жар, пройдёт.
Жена покачала головой.
– Становится только хуже. Ты всю ночь ворочался, стонал и бредил. Надо было всё-таки ещё вчера съездить на заправку.
– Брось! Это три мили вниз по горной дороге. Нужно ли рассказывать, как это опасно? Хорошо, если одно-два поваленных дерева на дороге, а если оползни? Не вечен же этот дождь. Завтра уже выберемся отсюда. Будем отмокать в горячей ванне, есть твои любимые суши из соседней забегаловки и смеяться над этим приключением.
– Да уж, «приключение» что надо. Можно сказать – удалось. Повторим на десятую годовщину?
Я криво улыбнулся. Если Эмили перешла на сарказм, это означает только одно – она невероятно зла и еле себя сдерживает.
Нехотя выбравшись из-под одеяла, я прошел к камину. Пододвинул кресло ближе к огню.
Пламя с неудовольствием облизывало сухие поленья, трескуче плевалось. Кожей я чувствовал жар, который… совершенно не согревал. Ноги мерзли в двух парах шерстенных носков, щёки же пылали. Эмили права – мне становится хуже.
Мы так увлеклись планированием романтичного уикенда в загородном доме, так хотели отпраздновать годовщину только вдвоём, что совершенно упустили из виду бытовые мелочи, вроде домашней аптечки. Впрочем, упустили мы и мелочи покрупнее, вроде отвратительной погоды в этих широтах в конце октября.
Позавтракав бутербродом с сёмгой, я снова устроился напротив камина.
Казалось, лишь на минутку я прикрыл глаза, но когда открыл их, часы над камином показывали половину седьмого. Я нашел взглядом жену.
Эмили сидела на кровати, поджав под себя ноги, и читала. Через равные промежутки времени раздавалось глухое «щелк» – она переворачивала страницу в электронной книге.
– Сейчас утро или день? – голос звучал хрипло.
Эмили подняла глаза и улыбнулась.
– Вечер. Ты проспал весь день.
– Не может быть! – только сейчас я заметил плед на своих коленях и догорающие поленья в камине.
– Надо принести ещё дров.
– Я принесла, – Эмили кивнула в сторону двери, где аккуратной мини-поленницей лежали влажные брёвна. – Я ждала, пока ты проснешься.
Она поднялась, надела кроссовки, накинула дождевик, взяла ключи от автомобиля.
– Тебя не переубедить, да? – вяло поинтересовался я. Во рту было сухо, в глаза словно песка насыпали, в висках стучало.
Правильнее всего сейчас было бы встать, отобрать у жены ключи, запретить ей куда-либо выходить. Но любое движение, даже самое простое – моргание, доставляло тупую мучительную боль во всём теле.
– Я против, – прохрипел я. Это всё на что в этот момент я оказался способен.
– Не скучай, я быстро, – как всегда Эмили проигнорировала мои возражения.
Она открыла дверь, и мелкие брызги ворвались в натопленное помещение. Я поёжился.
Дверь давно захлопнулась, а дрожь не покидала меня. Никогда не верил в плохое предчувствие, но если бы верил, то посчитал бы, что это – именно оно.
Сделав глоток воды, я вернулся в кровать и забрался под одеяло. Мерный стук капель убаюкивал. Завернувшись в одеяло, я закрыл глаза.
Мне снилась Эмили. Такая же, как в день нашей первой встречи. Непослушная чёлка, серые глаза, чуть заметный пушок над верхней губой и три еле видные веснушки на переносице. Она сидела на скамейке напротив офисного здания, в котором я тогда работал, и читала книгу. Обычную бумажную книгу. Толстую, в синем переплете, с золотистым тиснением на форзаце.
Солнце вдруг закрыла тёмно-фиолетовая туча, начал накрапывать дождь. А она спокойно сидела, время от времени перелистывая станицы. «Ждёт кого-то», – подумал я тогда и почти прошёл мимо.
Почти. Но что-то не дало мне спокойно идти к машине, что-то заставило подойти к незнакомой девушке, читающей книгу.
Вот из таких случайных «почти» и состоит, в конечном итоге, наша судьба.
– Вас подвезти?
– Что? – она подняла глаза.
Ни до, ни после я не видел таких глаз. Тёплый оттенок пепельного.
У серого цвета не должно и не может быть тёплых оттенков. Серый – цвет стали, цвет непогоды, цвет пыли, асфальта, бетона. И всё это опровергали её глаза – самим фактом своего существования.
– Что? – она посмотрела на меня.
– Дождь начинается, – ляпнул я первое, что пришло в голову. – Вы промокните. Я могу вас подвезти.
– Не нужно, я на машине, – улыбнулась она и кивнула на припаркованную на другой стороне улицы зеленую малолитражку.
– Но?.. – запнулся я, не зная, как озвучить недоумение.
– Книга очень интересная, – вновь улыбнулась она.
Девушка с книгой. В самом центре города. Настолько увлеченная чтением, что не замечающая спешащих людей в строгих костюмах, их насмешливо-недоумённых взглядов и начинающегося ливня. Я просто не мог пройти мимо.
Падающие капли превратились в тягучую патоку. Тонкие нити протянулись от неба к земле, сшивая две такие разные стихии.
Сине-оранжевая молния разрезала небо.
Я открыл глаза. Рокочущий раскат грома сотряс домик.
Устроившись так, чтобы видеть часы над камином, я вновь прикрыл глаза.
Я начал волноваться в половине одиннадцатого, а через сорок минут мне позвонили из местной полиции.
Дальнейшее я помню плохо. Казалось, я одновременно оглох и ослеп. Целую вечность спустя, я осознал себя стоящим на крыльце, сжимающим в руках трубку мобильного телефона. Ледяной дождь хлестал по щекам. Больно. До крика. Зачем я вышел? Я хотел бежать? Но – куда?
Конечно к ней! К Эмили.
Но зачем?
Она жива, это всё ложь! Она ждёт меня.
Где? Оползень стащил наш кроссовер и ещё один автомобиль в обрыв. Там сейчас работают спасатели. Из второй машины слышны крики, но Эмили уже достали. «Мне очень жаль», – хрипловатый, искаженный помехами голос помощника шерифа въелся в мозг.
