Осень, мы снова вместе…
Хочешь, послушай песню —
Шорохом листьев, может, мне подпоёшь.
Осень, мы так похожи:
Грустью ль, волос ли цветом?
Осень, грустишь ты тоже
Об уходящем лете,
Вот погрустишь и за летом вслед уйдёшь.
Осень, уж мне за тридцать.
Осень, тебе чуть больше —
В сердце моём пожар твоей листвы!
Что-то должно случиться:
Так на душе тревожно!
Осень, мне часто снится,
Очень мне часто снится,
Будто мы снова с тобой на «вы».
Осень, мы будем вместе.
Даже прогонишь если,
В песне моей останешься ты со мной.
Шорохом листьев последних,
Шёпотом слов твоих нежных
Или холодным усталым дождём.
Свои законы у вселенной,
Но имя древнее твоё
В душе останется нетленным,
Умрёт, испепелив её.
Увы, превратности природы
Оставят в памяти твоей
Стихи в снегу и в непогоде
Осенних суетных дождей.
Снег нелюбим и проклят мною —
Разлука разве что спасёт.
Кружится снег над головою,
Осенний снег природе лжёт.
Снег разделяет белой гранью
Листву с землёй, судьбу с судьбой.
Снег разлучает – как всё странно! —
Меня с тобой, тебя со мной.
Надеюсь, не буду распятой
Надеюсь, не буду распятой
Тобой на кресте проклятий.
Надеюсь, останусь безгрешной
В разлуке с тобой спешной.
Крестом моим станет Осень,
Мой грех заберут песни,
Гитарным аккордом бросив
Прощания боль в бесснежье.
Не скоро я, как видно, успокоюсь
Не скоро я, как видно, успокоюсь…
В неразберихе мартовского утра
Недостаёт мне света почему-то,
А в непокое мартовских ночей
Так не хватает гаснущих свечей —
Не скоро я, как видно, успокоюсь.
Твой голос знаю, ты мой голос знаешь:
В нарушенной размеренности жизни
Звонил твой телефон, как одержимый,
Тишь нарушая падающих листьев, —
Твой голос знаю, ты мой голос знаешь.
Не скоро я, как видно, успокоюсь…
Душа с грехом смирилась и с печалью
Разлуки часты, встречи не случайны.
А в непокое мартовских ночей
Так не хватает гаснущих свечей —
Не скоро я, как видно, успокоюсь.
И успокоюсь ли вообще…
Слова прощания таяли,
Как первый снег на стекле—
Прочитанный томик Цветаевой
Лежал на моём столе:
Земной не снесла тяжести,
С рожденья была «морской» —
Нет равной ей грешницы, кажется,
Нет праведницы такой.
Не жить мне, не петь, как хочется,
С моей неизбывной тоской —
Сбылось расставанья пророчество:
Я в твой не вписалась покой.
В осенней октябрьской сумятице
Листве, опалённой непрошено,
Напрасно в ветвях прятаться —
Ей путь – быть на землю сброшенной.
Начать ли молиться и каяться,
С листвою припав к земле?
Нечитанный томик Цветаевой
Лежит на твоём столе.
Чужой судьбой не уберечь,
И, как ведется,
От редких встреч и недовстреч
Уж сердце бьется.
Дареный скорбный лик святой
Так чист и нежен,
Великий облик той, другой
И горд, и грешен.
Звучит в столетьях
Вечный спор
Души и тела —
Стихом подписан приговор
Безумству смелых.
Почти сказалось, на устах застыло
Слово…
Горит, горит в моих руках весь зимний
Холод…
Бег одиночества и снов
Замедлен вьюгой…
Как дар судьбы сплетенье слов:
«Нашли друг друга».
А в зашифрованность стихов —
Недоглядела! —
Уже ворвался вечный спор
Души и тела.
Ноябрь. Ночь…
Достигнут пик печали,
И пустота вселилась в пустоту.
Цветы мертвы, они давно завяли,
Запечатлев в сознанье красоту.
Ночь. Холодно…
Вселенские законы
По-прежнему с душою не в ладах.
Цветы мертвы, и ничего не стоит
Любовь, ещё живущая в стихах.
Как холодно!
Ноябрь отдаляет
От октября. И встреча в октябре
Ночным стихом, строкой осенней станет:
«Последние цветы, Вселенная в огне…»
Будь проклято всё на свете
Будь проклято всё на свете:
Та осень и эта зима.
Лишь перед Всевышним в ответе
Грешу и каюсь сама.
Окно темнотой занавешено,
В окне только вечер и снег,
А мне одиноко и нежно,
Счастливей и лучше всех.
Пьяна, не пьяна неведомо —
Да здравствует сладкий бред!
И капля любви отведана,
Хоть не оберёшься бед.
Случайное и незадуманное
Вот-вот всё должно уйти,
Приветствую Вас, Безумие —
Недолгий покой души.
Когда я не буду грешницей,
Вернусь в опустевший дом,
Приснится моё сумасшествие:
Январь и букет цветов…
Чувство в разладе с разумом
Чувство в разладе с разумом,
Память о прошлом – провал!
Страстью сражённый сразу же
Стих мою боль рисовал.
Слов не хватает и воздуха.
Как ты? Жива ли, Душа?
Вовсе не знаешь отдыха,
Мучаясь, еле дыша.
Из января – в оттепель.
В прозу почти – из рифм.
Спорить с природой просто ли,
Жизни сбивая ритм?
Вот уж снега растаяли.
Слышен гитарный плач:
Снова в строке цветаевской
Сердце летит вскачь.
Я давно мечтаю о камине…
И виной тому апрельский снег.
И виной тому, что я отныне
Знаю, что с тобою лучше всех.
Иль сойду с ума, или прославлюсь
Тем, что срифмовала столько слов,
Тем, что не считала, скольким нравлюсь,
Тем, что пела песни про любовь.
Дует вовсе не апрельский ветер,
Точно в осень – с неба мокрый снег.
Знаю: не замёрзнешь в этот вечер —
Ты теперь для многих лучше всех.
Ты спешишь к кому-то в долгожданность,
В ненадёжность, в нежность, в темноту.
Ты уйдёшь куда-то – я останусь
Думать, что вот-вот с ума сойду.
В одиночестве моём отныне
Затаилась странная мечта:
Свет погаснет, затрещат в камине
С лета припасённые дрова.
Всё реже слышен звон гитары
Всё реже слышен звон гитары—
Сегодня тоже помолчим.
Нальём вина, помянем старое,
Былое в тайне сохраним.
Пожар пылает, и сумятица
В стихах зимою и весной,
А ныне от жары не спрятаться,
Хоть говори, хоть плачь, хоть пой.
Глаза остыли, губы отданы,
И наглухо закрыта дверь.
Но не было ни сна, ни отдыха
Душе тогда, как нет теперь.
Стихи мои, мои сатрапы,
Мучители и палачи!
Пропеть ли вас или проплакать,
Иль тихо прошептать в ночи?
Натянуты безбожно струны,
Должно быть, лопнут – не спасти!
Предаст подруга семиструнная —
Тебе сыграю на шести.
Нам всем осталось жить недолго
Нам всем осталось жить недолго
На полувзорванной Земле…
Прощание пусть станет долгом,
Так и не отданным тебе.
Скрестились, разошлись дороги —
Размыты ливнями весны.
Но нет спасения от Бога,
И рвётся дьявольщина в сны.
Ни купол и ни свод церковный,
Ни золотой иконостас
Не упасли от слов греховных,
Не отвели от тёмных глаз…
Любови нынешней нелепость
Во всём величии греха
Всё осаждает сердце-крепость,
Воздвигнутую впопыхах.
Когда-нибудь четверостишья
Сквозь заграждения веков
Пройдут, и осветит величьем
Потухший мир моя любовь.
Люблю вас, Осень! Вы вот-вот
Коснётесь листопадом суши,
