Безмятежную тишину воскресного утра разрушил громогласный рокот двигателя теплохода, приближавшего свой темно-синий борт к бетонной грани практически безлюдного порта. Лишь стоило рокоту стихнуть, и воздух наполнился стремительно нарастающим шумом голосов и топотом ног – экипаж морского исследовательского судна, во всем своем многообразии, предавался радости возвращения на сушу. Среди громогласных голосов, облаков крепкого сигаретного дыма, и пестро-оранжевых рабочих костюмов выделялся мужчина среднего роста, с узким, беспокойным лицом, и крохотными поблескивающими глазами. Он, нервно улыбаясь и застенчиво махая рукой заприметившим его знакомым, был чужим в этом торжестве – сердце звало его к единственному месту, по которому он мог скучать за этот долгий год, в котором он чувствовал себя в безопасности.
Он прошел через калейдоскоп быстро сменяющихся картин, пока не обнаружил себя на безлюдной автобусной остановке – впереди и позади простирались лабиринты серых панельных зданий, слившихся в необычной гармонии с плотной зеленой массой цветущих деревьев и разросшихся зеленых насаждений. Смакуя терпко-сладкое чувство ожидания, он проделал остаток одинокого пути до своего дома – аромат цветения сирени и утренней свежести резко сменился затхлостью подъезда старого многоквартирного дома, а металлический стук двери отрезал его от столь пугающего его внешнего мира. Но даже тогда он не торопился успокоиться – лишь проделав путь по пыльным ступеням до своего этажа и распахнув дверь в свою обитель, он наконец шумно выдохнул, схватил прочную дверь, словно щит, и с размаха закрыл ее от внешнего мира, прервав даже звук тихих шагов на лестнице. Провернув ключ до упора, он оглянулся на свои скромные владения – помимо тонкого слоя пыли, никто не ждал его, и это вызывало в нем смешанные эмоции, в которых даже ему самому было трудно распознать, рад он этому или огорчен.
Впрочем, несколько часов блаженной безмятежности прошли, и тонкие щупальца скуки подкрались к нему. Рывком встав с кровати, он оглядел комнату – и заметил его. На старом, неприметном столе, словно недостойном его содержимого, стоял лучащийся вызывающей красотой персональный компьютер – острые грани и металлические вставки подчеркивали его недешевый образ, а внутри скрывалась попросту излишняя для обычного человека цифровая мощь. Сторонний наблюдатель может оглядеть его квартиру, не блистающую роскошью, и сказать, что это было нерациональным вложением – но так уж сложилось, что наш герой уже давно методично исключил из своей жизни любого, кто мог стать таким наблюдателем. Вдавив тонким пальцем кнопку включения, он узрел, как могучий электронный зверь пробуждается с тихим шепотом охладительных вентиляторов, а радужный свет разливается по декоративным светодиодным капиллярам устройства – и экран наливается мягким свечением. Не теряя времени, он за считанные минуты загрузил популярную новинку, и откинулся в удобном кресле, приготовившись вкусить столь желанный плод.
Прошло еще несколько часов, и его сознание начали пронзать неприятные уколы нетерпения. Он не понимал, в чем заключалась проблема – перепробовав игры всех жанровых разновидностей, он был зол на себя, что его сознание не относится с должной благодарностью к этому моменту. Сколь долго он ждал этот день! А какой ресурс имеется в его распоряжении – вспоминая свою юность, он понимал, что десять лет назад отдал бы всё за возможность остаться наедине с этим чудом технического прогресса. Лихорадочно вспоминая те годы, он думал, как вновь сформировать ту батисферу из искусственных звуков и изображений, в которой он должен погрузиться в пучины рукотворного мира – но вновь и вновь терпел неудачу. С досадой он вновь пронзил пальцем кнопку выключения, откинувшись в кресле. С удивлением он понял причину нарастающего ужаса внутри – он, впервые в осознанной жизни, нуждался в чьей-то помощи.
Спустя несколько минут напряженных размышлений, он понял, к кому следует обратиться – его единственный друг детства все еще был записан в его телефонной книжке, будучи последним, кого он еще помнил в этом списке. Вокруг него расположились номера различных служб и компаний, к которым он когда-то единожды обращался, но напрочь забыл, когда и зачем. Немного помешкав, он все же нажал на вызов и приложил холодноватое стекло смартфона к лицу, только сейчас почувствовав, как оно покраснело и погорячело – в глубине души он все еще думал, что не следует беспокоить своими проблемами человека, так давно им не виденного. Большинство его знакомых постепенно отвернулось от него без слов, а некоторые – обвиняя его в холодности и эгоизме, и теперь он ощущал кисло-сладкую пустоту в своем рту каждый раз, когда вспоминал, как говорить с реальными людьми. Но это был особый случай – нельзя было отвернуться друг от друга, когда вы друг к другу и не поворачивались. Несмотря на постоянные встречи через локальную сеть, он так никогда и не общался с ним вживую – они просто приходили, играли вместе, и уходили в разное время, и когда их пути разошлись, никто не удивился этому. Это дало урок, который наш герой усвоил очень рано и очень хорошо: без надежд, невозможно и разочарование.
Спустя еще полчаса, он уже ехал к месту встречи в полупустом трамвае – рядом сидели лишь первые дачники, заранее возвращающиеся со своих загородных территорий. Он не мог понять, как беседа по телефону так быстро подвела к решению – пусть его собеседник и выразил удивление, не было никаких заунывных обменов историями и трагически-торжественных воссоединений – старый друг просто назначил место встречи, и наш герой без промедления к нему выдвинулся. Со скрипом, складная дверь вагончика раздвинулась, и он вышел на пустырь – трамвай понесся обратно в лабиринты панельных строений, а перед путешественником раскинулся заросший квадрат земли, иссеченный двумя диагональными дорожками, вливающимися посередине в круглую насыпь. Никто не гулял по парку, и лишь одна человеческая фигура виднелась на вершине крохотного холма – она помахала рукой, подзывая его к себе. Он пошел вперед, острым взглядом выхватывая детали с расстояния – его друг выглядел совершенно по-другому, чем он себе представлял. Одетый в комично большие брюки и непропорционально сидящий жилет с ромбовым узором, он бы представлял целостный образ интеллигента старого образца, если бы не огромная копна вьющихся каштановых волос, венчающая его голову. Однако, что-то в его глазах говорило одинокому путнику о неком родстве между ними – его взгляд, и так туманный по своей природе, порой словно покрывался стеклом, и все внимание оставалось приковано к какой-то случайной точке, будто его связь с этим миром постоянно норовила оборваться. Из-за этого подсознательного доверия, а может из-за многолетнего искушения к общению с людьми, после недолгого обсуждения, он все-таки решился на вопрос:
