Работа над данным трудом и последующий выпуск в свет были обусловлены рядом веских причин. Я не имею научных званий и академических должностей, – для большинства я «дилетант», хотя занимаюсь наукой в течение 20 лет. А все потому, что у меня был свой наставник на этом поприще, – кандидат психологических наук Борис Борисович Пысин. Именно ему я многим обязан, как в плане получения необходимых знаний, научной полемики в поисках Истины. Борис Борисович был добрейшей души человек, к сожалению, так полностью и не успевший реализовать себя…
В Пермском госпединституте (в Пермской психологической школе B.C. Мерлина), где он работал, я был соискателем на звание кандидата психологических наук. В дальнейшем трудился в лаборатории экспериментальной психологии личности, в институте культуры у к.п.н. Л. Дорфмана и А. Щебетенко. Именно под руководством одного из них, а не Б.Б. Пысина, мне предстояло корпеть над диссертацией. Однако идеи, которые интересовали меня с самого начала, шли вразрез с идеями несостоявшихся научных руководителей. Неизбежно произошел разрыв отношений, и я остался «не у дел», хотя продолжал поддерживать связь с Борисом Борисовичем и работать над «дешифровкой» последнего, посмертного труда основателя школы B.C. Мерлина. «Очерк интегрального исследования индивидуальности» – «лебединая» его песня, – был своего рода подведением итогов 30-летней деятельности школы и в то же время, без сомнения, программной монографией, которая намечала дальнейшие пути развития работы пермских дифференциальных психофизиологов.
Многие положения теории интегральной индивидуальности, как я только что заметил, были зашифрованы ввиду жесткой идеологической цензуры, действующей тогда в СССР. Так называемое «биологизаторство», биологизация человека – преследовались, ибо последний, по мнению тогдашних идеологов, являл собой биосоциальное существо с исключительно «социальной», «надприродной» сущностью. Такой «возвышенной» трактовки, – фактически человеческого животного, генотипа, – требовала сама советская действительность. Ведь мы формировали человека «новой, социально справедливой» формации под руководством «мудрой» партии.
Как это ни парадоксально, но с развалом СССР и последующим экономическим, политическим и культурным беспределом в обществе, показавшим, что в действительности представляет собой человек, – социальная детерминация в развитии человеческой психики почему-то так и осталась ведущей, доминирующей, по мнению многих, если не сказать, большинства психологов и психофизиологов, не говоря о философах. Такое положение вещей, – в частности, утверждение примата развития «надбиологической» (социальной) личности в «ущерб» биологическому организму, – осталось и поныне.
После смерти B.C. Мерлина теоретический кризис в психологической школе перешел на новый этап своей застойности, хотя на первый взгляд работа психологов-ученых в пединституте, что называется, «шла (и идет) вовсю». Тиражировались по накатанному стандарту кандидатские и докторские диссертации, писались «серьезные» монографии, учение B.C. Мерлина «реформировали» и стали «развивать». Появился новый психологический факультет в пединституте, а также возможность получения второго высшего образования по специальности «Психология». В настоящий же момент бурная деятельность члена-корреспондента РАО Б. Вяткина вылилась в образование… научного института психологии! И это при всем при том, что теория интегральной индивидуальности, на которой зиждется вся теоретико-экспериментальная работа его, так до сих пор и не была адекватно понята «ведущими» представителями школы, включая и самого лидера (они до сих пор не подозревают, чем занимались в свое время под руководством B.C. Мерлина).
Попытки автора раскрыть истинное положение вещей, как в теории, так и в психологической школе (ибо мной был найден «ключ» к пониманию учения гениального подвижника науки) встретили резкий отпор, огульное и высокомерное отрицание предлагаемых идей. По сути, я как варился «в собственном соку» после смерти Б.Б. Пысина, так и продолжал оставаться в том же изолированном состоянии. Отвергли мои идеи и Л. Дорфман, и А. Щебетенко, которые, получив докторские степени, в настоящее время безуспешно пытаются интерпретировать, понять теорию, оказавшуюся им, к сожалению, не по зубам. Зато они полны сознания собственной значимости, гордыни, не позволяющими им снизойти до какого-то бывшего журналиста «без роду и племени».
Именно поэтому я, сознавая собственную формальную «некомпетентность» по части науки, все ж таки решился опубликовать труд своей жизни: один против всех тех, чьему реальному «общественному положению» и вместе с тем научному (творческому) бессилию можно только без конца удивляться.
Второсигнальные генотипы строчат свои диссертации, преподают студентам бог невесть что относительно мерлинской теории, добиваются высокого социального статуса и не хотят терять привилегированного, «непыльного» существования.
Но кто знает, кто знает… Революционное, пионерское (фактически, в мировом масштабе) учение B.C. Мерлина неизбежно должно пробить себе дорогу через все те якобы «научно-профессиональные» нагромождения, которые стоят у него на пути. Победа, будем надеяться, не за горами…
Глава 1
Интеграция системы: одни и те же свойства генотипа
Уже два десятилетия минуло со времени выхода в свет последней капитальной монографии основателя Пермской психологической школы. За истекший период школа под руководством д.п.н., члена-корреспондента РАО Б.А. Вяткина продвинулась далеко вперед в развитии кардинальных идей родоначальника нового теоретико-экспериментального направления [8; 9; 10; 16; 36; 48], однако говорить о том, что данная идейная база до конца является разработанной, естественно, еще преждевременно.
Больше того, остается открытым первостепенный вопрос: а в чем, собственно, заключается суть интегрального исследования?
Опуская известную аргументацию со стороны преемников выдающегося ученого, можно констатировать, что та структура индивидуальности, о которой писал B.C. Мерлин в своем труде, является, на поверку, всего лишь исходной теоретической предпосылкой для проведения самого исследования, – исследования, которое до сих пор, так и не было выполнено.
Иными словами, для того, чтобы получить действительно искомый результат – интегральную индивидуальность, – необходима процедура междисциплинарно-интегрального «слития» разноуровневых свойств, что и предпринимает автор на страницах «Очерка» (разумеется, имплицитно[1]), выходя в итоге (также имплицитно), к теоретическим и методологическим основам новой «метанауки».
