…Тосканский «Монитер», призывая тосканцев к выборам, говорил, между прочим:
Ничего не может быть важнее этих выборов для народа. Здесь дело идет о том, чтобы сказать Европе: мы не хотим, мы не можем более хотеть австрийской династии; мы не хотим ее, потому что она противна итальянской национальности, за которую мы бились при Сольферино;{1} мы не можем хотеть ее, потому что если бы она возвратилась, обагренная кровью сольферинской, то могла бы только составить вечное несчастие наше и возмутить навсегда мир всей Италии. Итак, вы видите, какое важное значение имеет голос, который вы теперь должны подать! Кто поступит при этом легкомысленно, тот – или глупец, или предатель.
В то же время обнародована была прокламация к войскам тосканским, которым поручалась теперь «защита священнейшего права Тосканы – права свободно выразить свои желания относительно национальной независимости и конституционного устройства». Тосканцы объявили, что будут защищать это право во что бы то ни стало. В сильной статье, помещенной в тосканском «Монитере» против великого герцога Леопольда,{2} говорилось, между прочим:
Да, Тоскана вооружается, и она должна вооружиться, потому что ей предстоит прогнать злейшего врага своего, побежденного при Сольферино, если бы он захотел снова взойти на тосканский престол. Но вооружение еще не значит возмущение, как хотят представить тайные агенты низверженной династии: без всякого восстания Тоскана имеет уже против этого врага вооруженных солдат; у ней есть войско; скоро будет и национальная гвардия. – Города должны вооружаться, и когда ударит тревога, жители деревень также должны будут вооружаться всем, что только найдется под рукою во всем населении, которое с презрением отвергает побитого при Сольферино. Пусть знает Европа, что образованный народ, каков народ тосканский, не может потерпеть бесчестия иметь своим монархом того, кто, не далее как вчера, сражался в лагере австрийского императора против итальянских войск.
Вследствие таких энергических решений муниципальный совет Флоренции выразил формальным образом следующее желание нации:
Муниципалитет выражает желание, чтобы Тоскана могла составить часть большого итальянского государства под властью короля Виктора-Эммануила II,{3} сохранивши административные различия, которые наиболее согласны с интересами этой страны.
В случае же, если высшие политические соображения воспрепятствуют исполнению этого желания, муниципалитет, настаивая на непременном исключении династии Лотарингской, равно как и Бурбонской, выражает желание призвать к управлению страною принца из савойского дома.
Это решение положено повергнуть на усмотрение короля сардинского и императора французского, на согласие которого тосканцы еще надеялись. Тем не менее они продолжали свое дело: сокративши все установленные законом сроки, они назначили совещания народного собрания, а между тем собирали мнения городских общин. 24 июля из 141 города, в числе которых находятся Флоренция, Ливорно и другие большие города Тосканы, получено выражение желания присоединиться к Сардинии большинством 809 голосов против 15. Решения эти, тотчас же представленные через министра внутренних дел, г. Риказоли, сардинскому чрезвычайному комиссару в Тоскане, выражали интересы и желания 1 135 863 жителей. «Некоторые города, – прибавлено в тосканском журнале, поместившем это известие, – ожидают еще составления особенного собрания для произнесения своего решения; но можно предсказать, что они утвердят решение остальных и что желания Тосканы выразятся единодушно. И нет сомнения, что желания страны, таким образом выраженные и утвержденные Национальным собранием, будут приняты во внимание державами, которые должны определить новое устройство Италии».
Эти надежды на то, что голос нации будет уважен, продолжались довольно долго, и у некоторых продолжаются до сих пор. Сначала они были с особенною силою поддержаны известием, что император Наполеон обещал положительным образом, что не употребит военного насилия для восстановления низверженных государей Италии. Но потом стали ходить другие слухи, которые, однако же, не смутили тосканцев, объявивших, что они «не побоятся никакого рода вмешательства и не отстанут от своего решения». Назначены были общие выборы Народного собрания 7 августа (26 июля), долженствовавшие окончательно утвердить решение городских общин. Между тем за неделю до начала этих выборов разнесся слух, вскоре оказавшийся справедливым, что Леопольд II отказался от престола в пользу своего сына. Известие это принято было многими очень благоприятно, как облегчавшее развязку итальянского вопроса. Надеялись, что тосканцы, имевшие достаточные причины лично ненавидеть старого герцога, не будут столь несговорчивы в отношении к его сыну. Предположение это казалось тем более вероятным, что молодой герцог, как слышно было, намеревался войти в свои владения не иначе, как предшествуемый конституцией), весьма либеральною. Но тосканцы не поддались и на это: отречение Леопольда ни в чем не изменило их решения относительно Лотарингской династии. Во время выборов стены домов во Флоренции покрыты были объявлениями с надписью: «Да здравствует Виктор-Эммануил, наш король». Энтузиазм к народному делу не уменьшался, несмотря на то, что Сардиния вела себя в этом деле слишком осторожно и даже робко. Пред началом выборов сардинский чрезвычайный комисcap Бонкомпаньи был отозван из Флоренции, чтобы не подать повода к подозрению в тайном влиянии Сардинии на решение тосканской нации. Временное правительство осталось в руках министра внутренних дел Риказоли. По последним известиям, Национальное собрание уже открыто в присутствии уполномоченных от Англии, Франции, России и Пруссии; президентом собрания избран Тито Коппи. Это избрание считают доказательством умеренности собрания, потому что Коппи не принимал никакого участия в последних политических событиях. Несмотря на эту умеренность, первым делом собрания, по предложению депутата Джинори, было – провозгласить, что Лотарингская династия отныне невозможна в Тоскане. Предложение это было принято единодушно, всеми 168 голосами собрания, при громких рукоплесканиях публики. Вторым предложением, принятым в собрании, было: «Тосканская нация твердо решилась – составить часть одного сильного итальянского государства под конституционным правлением короля Виктора-Эммануила».
Но к чему может повести все это единодушие, вся эта решимость, кроме доставления новых жертв делу итальянского единства, и так уже имевшему столько жертв?{4}
Не в видах французской политики – допустить образование итальянского государства на широких основаниях национальной свободы. Теперь уже нет нужды делать предположения и соображения о видах французского императора: посольство графа Резе достаточно объяснило их. Из действий этого посланника видно, что если не возвращение прежнего герцога, то по крайней мере всевозможное противодействие делу итальянской независимости решено непоколебимо в уме Луи-Наполеона. Г. Резе начал с того, что уверял все итальянские города, низвергнувшие своих владетелей, в истинном расположении императора и в его дружеской заботливости о судьбе народа. Между тем в то же время во французском «Монитере»
