Остап приподнял голову и радостно шевельнул хвостом. Это означало, что через секунду щелкнет замок входной двери. Так и случилось.
– Ну и чутье у тебя! – восхитился своим питомцем Ларик, выскакивая в прихожую. – Как у экстрасенса.
В прихожей мама уже освобождала папины руки от половины пакетов и коробок. И как ему удалось такими занятыми руками открыть столько дверей?
– Фу-у! – отдышался папа. – Как говорил Маяковский, все мы немножко лошади. А я – больше всех. Лошадь на девяносто девять процентов.
– Интересно, почему не на все сто? – улыбнулась мама.
– Умение говорить, – устало объяснил папа. – Я все-таки еще умею говорить.
Остап занялся папиной поклажей, как будто был собакой, натасканной на наркотики или взрывчатку. Он вертелся между коробками, обнюхивая их снизу-вверх и вдоль-поперек, пока не остановился на нужном.
– Правильно, Осик, – засмеялся папа. – Именно в этой коробке за двойными стенками спрятана контрабанда. Та, от которой собаки в рекламе летают по воздуху.
С этими словами он вытащил огромный пакет «Педигри» и новенький поводок. Остапа поводок оставил равнодушным, а вот Ларика… Он просто подпрыгнул от восторга, будто поводок предназначался ему! Карабинчик, которым поводок должен был крепиться к ошейнику, повиновался малейшему движению пальца и вместе с тем был таким надежным, будто предназначался для страховки альпинистов. А ручка вообще превосходила все ожидания. Легкая, удобная, с двумя кнопками – для освобождения поводка и для его сматывания.
– Ну, пап… – протянул довольный Ларик. – Ты, наверное, выбрал самый лучший поводок в магазине!
Теперь прогулки с собакой превратятся для Ларика в настоящее счастье. Конечно, он и без навороченного поводка любил гулять со своим Остапом. Даже с обычной веревочкой. Но ведь Остапу наверняка приятнее будет чувствовать себя настоящей породистой собакой, у которой за спиной натянута такая удобная и надежная вещь, как этот поводок. Так подумал Ларик вместо Остапа, который уже вовсю чавкал своей собачьей радостью.
Наконец папа полностью освободился от поклажи и шумно вздохнул:
– Все. Я сделал крайне важное открытие. Если у меня в руках будет хоть малюсенькая сумочка, самая дамская-предамская, я никогда в жизни не выйду из метро на «Тушинской». Ты знаешь, сколько там народу? А как штурмуют автобусы в час пик? Это что-то невероятное… И все из-за вещевого рынка!
– Кто же делает покупки для новой квартиры в час пик? – улыбнулась мама. – И кто при этом ездит в метро? Да тут фургон надо было заказывать. – Она показала на кучу коробок. – Удивительно, ты начинаешь испытывать покупательский зуд именно тогда, когда в театре ломается машина!
– Зуд, зуд… – недовольно поморщился папа. – Просто деньги выплатили за инсценировку, вот тебе и зуд. Люблю, грешным делом, денежки в дело пустить! Дрель нужна? Нужна. – Он принялся загибать пальцы. – Ящичек с инструментами? Пожалуйста! А про поводок и говорить нечего. Нам без него как без рук.
Мама засмеялась:
– Можно подумать, ты сам будешь сверлить дырки этой дрелью! Опять придется Петра Иваныча просить. А без поводка Осик точно потерпел бы еще месяц-другой. Скажи уж честно: просто ты любишь сорить деньгами.
– Ну почему сорить? – смутился папа. – Дрель немецкая, с насадками – мусор, по-твоему? А пассатижи? Нет, я трачу деньги с умом!
И папа поднял вверх палец, как самый опытный в мире учитель.
Мама только рукой махнула, а Ларик расхохотался. Он прекрасно знал о папином умении тратить деньги. Сколько бы у него их ни было, их сразу же и не было. Так мама говорила. Удержать папу от покупок можно было, наверное, только гуляя с ним на таком вот поводке. Чуть рванется папа в магазин, чтобы купить Ларику новый фонарик с подзарядкой или еще какую-нибудь страшно необходимую вещь, а мама тут же нажмет кнопочку «стоп» на поводке – и все в порядке!
Конечно, немецкая дрель – очень полезная вещь, потому что стены в новой квартире бетонные, в них даже маленького гвоздика не вобьешь. Только и тут мама права: папа понятия не имеет о том, как надо сверлить стены. Да и когда ему этим заниматься, если у него недавно начались репетиции нового спектакля и он редко приходит домой раньше двенадцати ночи? Книжные полки в новой квартире Матюшиных повесил Петр Иваныч, театральный мастер по реквизиту. И дрель у него была своя.
Через три минуты родители забыли о таких мелочах, как неразумно потраченные деньги. Папа – потому что вообще быстро забывает обо всем, кроме своих спектаклей, а мама – потому что у нее легкий характер. Это папа так говорит.
– Меня завлит сегодня спрашивает: «Куда переехали?» Я говорю: «В Тушино». – «А-а, – вспоминает, – это где вещевой рынок?» – Папа возмущенно покачал головой, усаживаясь за обеденный стол. – И заметь, это говорит образованный человек, притом в то время, когда в театре идут репетиции «Бориса Годунова». Да у него Тушино должно ассоциироваться, конечно же, с Тушинским Вором! И нате вам – вещевой рынок…
– С каким еще вором? – заинтересовался Ларик.
– Вот, – вздохнул папа, – и новое поколение выбирает… Что попроще! Вы что, историю не изучаете?
– Изучаем, – обиделся Ларик. – Но не всю же сразу. Мы еще только средние века в Европе успели пройти.
– Алеша, – сказала мама, – на твоем месте я не укоряла бы ребенка, а побольше объясняла и рассказывала. Это, между прочим, твоя прямая обязанность. Не покупки всякие ненужные домой таскать, а сына воспитывать. Вот пообедайте и отправляйтесь на прогулку. Помнишь, ты мне показывал какие-то холмы, когда мы квартиру приезжали смотреть? Вот и Ларику покажешь.
– Показывал! – хмыкнул отец. – Холмы! Я тебе так вдохновенно рассказывал о лагере Лжедимитрия, о сражении в пойме Сходни, а ты потом спросила, какие обои лучше купить для кухни.
– Пап, я не буду спрашивать про обои! – воскликнул Ларик. – Я буду слушать внимательно. Как диктофон.
Лагерь Лжедимитрия! Сражение в пойме Сходни! Эти слова звучали как музыка перед каким-нибудь приключенческим фильмом. Сходня – вот она, под окном. Маленькая извилистая речка, которую все называют вонючкой. Так вообще называют мелкие городские речки. Летом Ларик ездил к бабушке в Минск, и там рядом с домом протекала одноименная речушка.
Папа поглощал обед так же быстро, как Остап свой «Педигри». А вот у Ларика с аппетитом всегда были проблемы.
– И не надейся ни на какую прогулку, если не съешь хотя бы полтарелки рассольника, – поставила мама жесткие условия. – Ты хочешь заработать гастрит в двенадцать лет?
– Полтарелки еще можно, – тяжело вздохнул Ларик.
Переходя улицу, Ларик подхватил на руки Остапа. На крутом повороте, из-за которого вылетали машины, он не доверял даже новому поводку.
