1. Пролог
— А ну просыпайся! Вишь разоспалась тут. Вставай, — услышала я, приходя в себя, неприятный мужской голос, что звучал как скрип заржавевшей пружины, отдаваясь в висках болезненными стуками.
Поморщившись, словно от зубной боли, пробормотала что-то невнятное. Во рту было сухо, на кончике языка чувствовался металлический привкус. Угасающий запах дождя, который по-видимому уже прошел, заполнил горло и легкие, заставляя разум проясниться.
С трудом разлепив опухшие веки, я огляделась по сторонам, но из-за слепящего солнца мне не удалось разглядеть что-либо, лишь неясные силуэты колыхались где-то на грани видимости. И будто сквозь пелену до меня доносились приглушенные вопли толпы.
Немного проморгавшись, дождалась, когда зрение привыкнет к непривычно яркому свету и первое что мне удалось увидеть — это прутья, сверкающие, прозрачно-белые прутья. Попыталась дотронуться до них, но в следующую секунду вскрикнула от резкой боли, что волной прошлась по всему телу. Даже на всякий случай несколько раз потерла глаза кулаками, сомневаясь в реальности происходящего.
Но деревянная повозка со странными сверкающими прутьями никуда не исчезла. И все бы ничего, если бы в этой повозке не сидела я! Да и ожог на пальцах говорил, что все это происходи на самом деле.
Неожиданно раздался женский крик и смех толпы, которые с интересом заглядывали в одну из сооруженных железных клеток, в которой вооруженный мужчина бросился на темноволосую красавицу со странным, сиреневым цветом глаз. Та сопротивлялась из последних сил, хватала тонкими пальцами сено и швыряла в мужчину, а он от этого только сильнее раззадоривался.
Он разом перевернул девушку на живот и с силой надавил ладонями на спину, прижал лицом к грязному полу и на глазах изумленной публики задрал подол платья выставив на показ белоснежные бедра. Мужчина пристроился между ее ног, жадно вцепившись пальцами в округлости девушки, царапая, оставляя красные борозды и рывком вошел в неподготовленное тело…
Раздавшийся совсем рядом истерический смех отвлек меня от этого ужасного зрелища. Я слегка развернулась, осторожно, чтобы случайно не получить очередной ожог. На меня смотрел мужчина с каштановыми волосами и с узкими глазами цвета карамели.
— Чего уставилась? Не волнуйся, твоя участь похуже будет, — указал он взглядом в сторону темноволосой девушки и снова заржал.
По телу прошлась волна неконтролируемой дрожи, стоило мне представить то, что эти психи могут сделать со мной.
Я отвернулась, чтобы не видеть лицо этого мерзкого типа. Закрыла руками уши, чтобы не слышать безумный смех толпы. Почувствовав, как тошнота подкатила к горлу, судорожно сглотнула воздух, напрягшись всем телом.
Люди словно сошли с ума. Обезумели. Происходящее вокруг напоминал жуткий сон, сон от которого можно лишиться рассудка.
Краем глаза заметила своего сопровождающего, который с недовольным лицом пытался что-то мне сказать, но от того что я прикрыла ладонями уши — не смогла разобрать что он говорил. Так и не дождавшись с моей стороны какой-либо реакции, мужчина, выругавшись со всей дури пнул повозку, что чудом не перевернулась. Но этого удара было достаточно, чтобы она расшаталась так, что я плечом коснулась этих сверкающих недопрутьев.
Я вскрикнула и непроизвольно дернулась в сторону и тут же почувствовала тяжесть ошейника на шее, который до этого не ощущался, и свалилась на четвереньки. Голова вновь закружилась, что я сразу же отбросила мысль подняться. Невольно прикрыла веки до конца не понимая что происходит, почему на мне кандалы и что эти люди хотят от меня. Даже не заметила то, как вновь проваливаюсь в черную пустоту…
В следующую секунду я вскрикнула от того, что мое тело окатили ледяной водой. Именно это заставило меня окончательно прийти в себя. Светлое льняное платье облепило исхудавшее тело так, что можно было пересчитать каждое ребрышко. Мокрые, грязные волосы казались серыми и растрепаны, а соломы в них на птичье гнездо хватило бы.
Я растерянно уставилась на мужчину, что держал в руках ведро, а затем на его дружков, что ржали, видимо, найдя что-то забавное в моем жалком положении. Тот, что недавно пытался перевернуть мою повозку, нацепив на лицо презрительную ухмылку, двинулся в мою сторону. И пока я жалась в клетке с широко распахнутыми глазами и все еще не понимая куда меня занесло, он достал ключи. Лязгнул замок, решетчатая дверь распахнулась и теперь я могла разглядеть смуглое худощавое лицо своего конвоира.
— Давай, мерзкая девка, пошевеливайся. Не вынуждай меня насильно выдергивать тебя оттуда, — небрежно бросил он, скривившись. — Откуда в тебе такая робость?! Помниться, ты была куда смелее, когда прыгала в постель к темному лорду!
Его дружки снова разразились хохотом, услышав его отвратительную «шутку».
— Дарвиш, хватит возиться с ней. Хватай ее и вези на помост. Все жаждут зрелища! — крикнул второй конвоир.
Этот самый Дарвиш, посмотрел на меня исподлобья, как-то кровожадно ухмыльнулся и угрожающе похлопал меч о рукояти.
— Я сказал на выход!
На секунду я засомневалась, но этого хватило, чтобы мужчина решительно схватил цепи, которыми я была прикована к повозке и выволок наружу. От его грубых, агрессивных действий кандалы впились в мою плоть, оставляя болезненные синяки и я заметила, как на запястьях проступили багровые капли крови.
При виде нас люди расступались, давая возможность пройти. Со всех сторон были слышны крики возбужденной толпы, но сконцентрироваться на них не получалось, они звучали фоном. В то время как, кандалы, висящие у меня на шее и руках, позвякивали при каждом шаге, и этот звук отдавался в голове оглушающими ударами и зловещим предзнаменованием, заставляя все мое тело содрогаться.
И едва мы ступили на помост, как второй конвоир, что шел сзади толкнул меня в спину с такой силой, что мне больше не нужно было переставлять ноги. Запутавшись в складках собственного платья, я полетела вперед и врезалась об урода с каштановыми волосами. Он выругался и тоже посчитал нужным толкнуть меня подальше от себя, мол: «Мерзкая дрянь, не смей касаться меня».
И вот теперь, в ободранном, грязном платье, я лежу у ног этого ублюдка, — возомнившим себя человеком, — не в силах даже пошевелить пальцем. В очередной раз конвоир одаривает меня своей мерзкой ухмылкой, разворачивается и ступает прочь.
В ушах зазвенело, перед глазами все вновь поплыло, а шум толпы, наконец, стих. Лишь тиканье часов раздавалось в голове, сводя меня с ума. Напоминая, что время моей смерти неумолимо близиться.
Тик так…
Я слышу, как кто-то поднимается на эшафот, медленно надвигаясь на меня. Стоявший позади рыцарь резко хватает меня за волосы, заставляя встать на колени и прижимает щекой к влажной от дождя дубовой плахе, приставив к моему горлу длинный узкий кинжал. Он что-то говорит, но слов не разобрать, сливаясь воедино, они превращаются в неразборчивый гул. Его руки дрожат из-за чего острое лезвие царапает нежную кожу шеи.
