– Эй! Стой! Стой! Погод-и-и-и!
Я вытянула перед собой ладони, пытаясь отгородиться от идущего на меня, как танк, огромного лохматого парня. Его патлатые светлые волосы торчали во все стороны, нижняя губа влажно блестела, а круглые, в пол-лица, глаза смотрели отрешенно, как у наркомана.
Иванушка-дурачок, да и только, но огромный.
– Ширк-ширк, – шелестели кожаные штаны от каждого шага.
– Бум-бум, – содрогался каменный пол.
Парень шел переваливаясь, будто неуверенно держался на ногах, и совершенно меня не видел.
«Пьяный! Точно! Или обкуренный».
Опасность надвигалась медленно, но неотвратимо, и хотелось спрятаться, превратиться в таракана, забиться в щелку и переждать грозу. Я лихорадочно кинула взгляд по сторонам.
Черт! Где я? Что это за место? Как я здесь очутилась?
Размышлять об этом было некогда.
Вокруг меня высились стены, сделанные из неотесанного камня, в швах лохмотьями торчал мох, и кое-где блестела вода. А еще со всех сторон на меня смотрели оленьи головы с ветвистыми и не очень рогами и пугали до дрожи в коленях.
Ни окна, ни двери, ни другого прохода, куда я могла бы спрятаться, не было.
Тусклый свет пробивался откуда-то сверху, но я боялась оторвать взгляд от громилы, который остановился в нескольких шагах от меня, присел и начал водить пальцем по полу.
– Ы-ы-ы, – мычал неизвестный и, увлеченный занятием, причмокивал губами.
Я тоже замерла на секунду и бесшумно двинулась вправо: мне показалось, что я вижу полоску света на полу.
Сбежать не успела.
Парень вдруг резко выпрямился и кинулся следом.
Его тяжелые шаги дублировались эхом и напоминали мне мультик про Шрека. Только происходящее на сказку не было похоже.
Я сорвалась с места, пробежала вдоль стены, но увы, уткнулась спиной в холодный и мокрый камень: дальше двигаться было некуда.
«Мамочка моя! Спаси меня! Пусть поскорее закончится этот сон!» – шептала я от страха, а глазами лихорадочно искала какой-нибудь предмет, чтобы защититься от нападения. Этот громила был в два раза больше меня, голыми руками я с ним не справлюсь.
Вот неизвестный уже на расстоянии шага. Я видела его гладкую грудь в распахнутой рубашке, провалы вместо зубов во рту, а от его зловонного дыхания готова была грохнуться в обморок.
– Пи-и-и… – запищал он басом.
– Что тебе от меня надо, урод? Убирайся!
– Ы-ы-ы… Пи-и-и…
Он еще и глухонемой! Вот зараза! С таким не договоришься.
Вдруг парень опустил руки вниз и начал дергать какую-то квадратную штуку, прикрывавшую пах.
Черт! Только не это! Я завизжала изо всех сил, хотя сомневалась, что меня кто-то услышит.
Парень вздрогнул и замер как вкопанный. Его взгляд стал осмысленным. Глаза-пуговицы буравили меня. Зрачок закрывал радужку почти полностью, цвет разглядеть было невозможно.
Руками по-прежнему он теребил свой квадрат. Вот лоскут ткани отвалился, и открылось светлое пятно кожи.
– Уйди, извращенец! – закричала я, зажмурив глаза: не желаю ничего видеть! – Помогите! Здесь есть кто-нибудь?
А через секунду я бросилась в атаку. Буду царапаться, кусаться, драться, но не дамся этой твари.
Я вцепилась парню в рубашку и дернула на себя. Он не ожидал такого и опешил на секунду. Тогда я резко наклонила его и коленом заехала прямо в каменный лоб.
Он так затрясся и взвыл от боли, что я остолбенела от неожиданности. Казалось, плакал маленький ребенок, которого обидели совершенно незаслуженно.
В ту же минуту в зал ворвались женщины, такие же высокие и дородные, как парень. Одни бросились к нему и заворковали, словно над малышом. Другие накинулись на меня с кулаками. Я едва уворачивалась от их хлестких ударов.
Потом меня подхватили под руки и спиной вперед куда-то поволокли. Моя голова болталась из стороны в сторону. Я совершенно не ориентировалась в пространстве и не видела ничего вокруг. Ужас парализовал волю и лишил способности сопротивляться.
Меня потащили вниз по лестнице. Пятки больно колотились по каменным ступеням. Каждая щербинка оставляла царапины на обнаженных ногах. Я вскрикивала от ударов и не понимала, как и за что оказалась в этом месте.
Вот раздался звук открываемой двери, меня подняли и резко кинули вперед. Совершенно дезориентированная в пространстве, я больно ударилась о пол.
Хлопок. Поворот ключа. Удаляющиеся шаги. Тишина…
И тут:
– Добро пожаловать в Хесвелл.
От меня сбежал кот – в данный момент самое противное создание на свете. Он просто выскользнул за дверь, когда я выносила мусор, мелькнул черной молнией между ног и пропал.
– Куда тебя черти гонят? – закричала я и бросилась за ним, но его и след простыл.
Я металась вдоль дома, спрашивала у соседских ребятишек, звала его в крошечное подвальное окошко, заглядывала в мусорные контейнеры и урны курильщиков – пусто. Кот будто сквозь землю провалился.
– Кис-кис-кис, – ворковала я, придав голосу как можно больше ласки.
Не дай бог почувствует, что я злюсь! Ни за что не покажется.
– Кис-кис, – рычала я через час. – Ну, погоди, зараза, попадешься мне на пути! Ух! Как я зла!
И тут я остановилась: надо подумать. Может, скатертью дорога? За полгода, что обитает в моем доме это чудовище, я уже несколько раз отчаивалась. Чего только не пережила: от желания лечь и помереть самой до – прибить кота и закопать поглубже, чтобы (не дай бог!) не выбрался.
Но любовь к этому чертенку все же пересилила кратковременное помешательство. Я опять побрела по двору, надеясь, что он не рискнул убежать далеко.
* * *
Мне его подарила мама. Она отбила несчастного котенка у собак и позвонила мне в дверь именно в тот момент, когда я разделывала мясо для ужина: должен был прийти в гости Артем, мой парень, с которым мы уже встречались год, но все никак не могли объясниться.
– Представляешь, – захлебываясь от волнения, рассказывала мама, – иду, а в парке две овчарки напали на эту кроху. Рычат и наскакивают, а он сидит, бедняжка, трясется и так жалобно мяукает. Люди вокруг столпились, но только смотрят.
– О боже! И как ты не испугалась? – охнула я и погладила котика по голове. Он прижал ушки, зажмурил удивительные глаза и лизнул мне руку. Я тут же всхлипнула от умиления.
– Ох, конечно, испугалась! Чуть не описалась от страха, – махнула рукой мамуля. – Но, как представила, что творится в душе у такого малютки, сразу палку схватила и кинула в собак, а тут и хозяева подоспели.
Она опустила котейку на пол. Это был черный клубок шерсти, из которого на меня тоскливо смотрели разноцветные глаза: оранжевый и небесно-голубой. И столько скорби было в этом взгляде, что я схватилась за сердце: такого красивого котика я еще не встречала.
Малыш постоял немного, сел на попу и жалобно мяукнул.
– Солнышко, ты кушать хочешь? – заворковала я и осеклась: мама тут же скажет, что пора заводить детей, это во мне материнский инстинкт заговорил. – Сейчас, подожди.
