1. Пролог
В полумраке спальни, сплетаясь в страстных объятиях, лежали два самых близких для меня человека. Мой любимый мужчина и моя лучшая подруга. Классика жанра - прийти пораньше с универа и застать их в самый разгар сексуальных игр. Я застыла на пороге, медленно осознавая степень предательства. Сердце мое сделало кульбит, руки сжались в кулаки, а из горла вырвался рык. В моей квартире! На моих любимых простынях! В день, когда я узнала, что скоро умру!
– А –а –а, – кричала моя подруга, когда я, схватив ее за волосы, стащила с кровати, как морковку из грядки. Тело действовало на инстинктах, желая защитить свою территорию, кулак впечатался в глаз визжащей предательнице.
– Ты с ума сошла! – бывший любимый скоро одевался, понимая, что после подруги я перейду на него. – Давно надо было с тобой порвать, все жалел тебя…
– Жалел? – холодно спросила я. – Или хорошо устроился, живя в моей квартире?
– Марина, это все он! – выла подруга, размазывая слезы по щекам.
– Убирайся! – рявкнула я ей.
Она подхватила разбросанные вещи и выскочила вон, всхлипывая, словно обиженный ребенок.
– Ты лучше меня никого не найдешь, – хорохорился бывший, – кто будет терпеть твои заскоки и походы по больницам? Я тебя поддерживал все это время, – говорил он, а сам собирал свои вещи в большой чемодан. Кстати, мой чемодан. Я с ним на сборы раньше ездила.
– Поддерживал, – я сжала и разжала кулаки, стараясь успокоиться, – а за спиной спал с моей подругой, и, думаю, она была не одна такая приходящая.
Пульс набатом стучал в ушах, заглушая половину слов, что он мне бросал в запале. Я старалась выровнять дыхание и унять биение сердца. Мне нельзя волноваться. Врач сказал, что нужен полный покой, если я хочу пожить подольше. Стало так обидно, больно… это не физическая боль, а та, от которой нет обезболивающего. Ее нужно просто пережить, выкинуть из сердца и постараться забыть. Но двойное предательство забыть тяжело, особенно, когда так нуждаешься в поддержке близких людей.
Бывший уже вышел, потом вернулся, застыл в проеме, не давая мне закрыть дверь.
– Маришка, – голос его приобрел так любимый мною тембр, но сейчас у меня не екнуло сердце, не подкосились ноги. Я вопросительно взглянула на него, мечтая лишь о том, чтобы он поскорее ушёл. Маришка, – опять повторил он, – мы же любим друг друга, а эта… так, сбросить напряжение. Я мужчина, а ты давно не обращаешь на меня внимания. Ты у меня единственная любовь на всю жизнь. Прости меня.
Я еще раз попыталась закрыть дверь, но он крепко ухватился за край и не давал закрыть. Я поджала губы и громко выдохнула, призывая себя к терпению, которым не обладала. Шаг - и мое колено встречается с его причиндалами. Ноги у футболистов — оружие, а я еще не совсем утратила сноровку после аварии. Бывший застонал, скрутился, лицо его покраснело, чемодан, потерявший опору, упал, громко скрежетнув боком о бетонный пол.
– Прощаю, – сказала я страдальцу и захлопнула дверь. Потом тихо скатилась на пол и, закусив губу, заплакала. Больно, как же больно!
Сидеть дома не стала, побрызгала водой на лицо, стараясь унять жар в теле, и пошла в парк, который был через дорогу от моего дома. Раньше я любила там бегать по утрам.
Свинцовые тучи плыли низко, пахло озоном, мокрой землей, хотя упало всего пару капель. Потом поднялся ветер. Я сидела в парке на скамейке и смотрела на буйство природы, ожидая грозу. Обожаю, когда гремит так, что закладывает уши, раскатисто, мощно. В эти минуты, как никогда, ощущаешь себя мелкой, ничтожной песчинкой в бескрайнем мире. Чувствуешь красоту и силу природы и понимаешь, что тебя не будет, а молнии все так же будут чертить небо изящными стрелами, а ветер — гнать тучи, оголяя голубое небо.
Я скоро умру. Сегодня мне выдали точный диагноз и спросили, где я хочу умирать. Мне всего двадцать два года, жизнь только началась, казалось бы…
Я посмотрела на пожилую женщину в странном одеянии, которая неспешно шла по дорожке в мою сторону. Не одной мне нравится наблюдать за мощью природы.
Так, о чем это я… Да, я скоро умру. После такой новости все мои трагедии кажутся такими мелкими и глупыми. Авария, мой уход из спорта, поступление в универ на профессию, которая мне не подходила. Я не думала о жизни без спорта и о профессии другой тоже не думала. И когда меня поставили перед выбором, пошла туда, куда сказала мама. Как глупо я тратила свое время не на тех, не на то.
Измена - такая, в принципе, мелочь, когда тебе осталось жить всего ничего. Обидно. Я попала в аварию, долго восстанавливалась. Конечно, пришлось уйти из спорта. Я это пережила, но, оказалось, что все только началось: рак мозга, метастазы.
Головные боли и головокружения я списывала на последствия аварии и не шла в больницу. Так боялась вновь оказаться в ее стенах, что прозевала начало болезни.
Страшно звонить родителям. Как им сказать? Они только вернулись к прежней жизни, перестали звонить мне каждый день, успокоились после аварии. Хорошо, что у них есть еще дети, а то не знаю, что бы с ними было.
– Вам тоже нравится гроза? – спросила вдруг незнакомка.
Я чуть не подпрыгнула, так тихо она присела на противоположный конец скамейки. Её губы странно шевелятся, словно она шепчет молитву, лицо смотрит в сторону аллеи и, кажется, она говорит не со мной.
– Да, нравится, – мне стало не по себе.
Женщина странная. В черном платье, на голове шляпка с вуалью. Что интересно, при таком ветре она с нее не падает. Руки в черных перчатках сложены на коленях.
– На что ты готова, Марина, чтобы выжить? – она повернулась ко мне. – Ты могла бы унизиться, предать, убить?
– Нет! – вырвалось у меня.
– Ты слаба, – покачала головой женщина и встала со скамейки. Только сейчас я заметила странность, что при таком ветре я хорошо ее слышу, отчетливо. Стоп, а откуда она знает мое имя?
– Выживать нужно с честью, – не согласилась я с женщиной. Меня задели ее слова. Да что она вообще знает о слабости, о борьбе?!
– А давай попробуем, – незнакомка повернулась ко мне, и только сейчас я заметила еще одну странность в ее облике — зубы. Они были острыми. – Ты должна выжить год в стае хищников. Если выживешь, оставлю тебе жизнь, а не выживешь… ты и так мертва, – женщина страшно оскалилась.
Я хотела возразить, сказать, что мне от нее ничего не нужно. Надо было сразу бежать от этого знакомства, только фриков мне не хватает для полного счастья. Но мир вокруг внезапно выцвел, постепенно сознание погружалось в темноту, и мой тихий шепот никто не услышал.
Отступление
– Рони, ты опять воруешь души из мира дяди! Он прознает, и тебе не поздоровится.
— Это ты виноват, что в нашем мире люди стали слабыми. Нужно вернуть все так, как мы задумывали.
