Глава 1
Бывают моменты, когда кажется, что жизнь закончилась. Нет стимула двигаться дальше, нет целей, вдохновения, желаний, кроме одного. И это одно – есть мучительная тяга выбросить из головы события последних дней или даже лет. В такие минуты отчаяния приходит уверенность, что лишь полное забвение спасет от испытанной боли и всепоглощающей тоски.
Подобные мысли уже давно не покидали Кайла Бернса, детектива первого класса и без пяти минут сержанта. Несмотря на то, что его карьера вот-вот должна была взлететь ввысь, другая часть его жизни разрушилась, как песочный замок. Затяжная депрессия лишь порой сменялась неизбежными в таких случаях приступами апатии. Дни сменялись друг за другом, а успокоение, обещанное почти каждым его знакомым, так и не приходило. "Время лечит", говорили они, избегая зрительного контакта. Наверное, им было сложно врать, глядя ему в глаза.
В пятничный вечер Кайл предположительно дописывал рапорт, но на деле не особо вникал в процесс, погруженный с свои мысли. Он даже не вздрогнул, когда кто-то положил ему руку на плечо.
– Хочешь пойти сегодня с нами? Тебе было бы неплохо пропустить пару бокалов пенного, – детектив услышал голос коллеги и лучшего друга.
– Извини, Брайан, в другой раз, – Кайл даже не оторвал взгляда от экрана компьютера.
– Ладно, звони, если буду нужен.
Чуть задержавшись, словно желая что-то еще сказать, Брайан наконец убрал руку и направился к выходу из офиса. Отговорка о другом разе уже воспринималась, как нечто само собой разумеющееся. Тем не менее, почему-то никто не уставал предлагать свою компанию, то ли из вежливости, то ли из сострадания.
В другом конце помещения еще светились голубоватым светом работающие компьютеры. Служба в полицейском департаменте очень редко ограничивалась стандартной сменой с девяти до пяти. Но недавно вернувшемуся на работу Бернсу до сих пор давали послабления.
На самом деле отношение окружающих немало удивляло Кайла. Оно было слишком… Терпеливым. Вот уже несколько месяцев все было монотонно, одинаково каждый день. Те же сочувственные взгляды, те же вежливые вопросы и то же снисходительное отношение были уместны в первые дни, но сейчас начинали здорово действовать на нервы. Это казалось противоестественным, и как бы не было нужно внимание человеку, пережившему горе, Кайл предпочел бы, чтобы все забыли о произошедшем. Быть может тогда и он смог бы последовать их примеру.
С того дня ему не давали в руки ничего стоящего, и слово "детектив" теперь, кажется, было лишь табличкой на его столе. Но Кайл не жаловался, а лишь продолжал выезжать на мелкие ограбления и разбирать бумаги, будто робот, ожидая, когда его снова сочтут вменяемым для более серьезных заданий.
Электронные часы моргнули, показывая начало девятого часа. Кайл вздохнул и протянул руку за фотографией в рамке на его столе. Возможно, стоило ее убрать, но он еще не был готов.
Пятница плавно переходила в такие же унылые выходные.
Каждый раз конец недели становился для него испытанием. В теплое время года они с Ритой выезжали на природу или к друзьям, за город, а зимой устраивали теплые семейные вечера у камина, с вином и книгами.
Рита нередко читала ему вслух. Кайл терпеть не мог, когда ему читают, но ее волшебный голос убирал все его недовольства на задний плане. Он готов был слушать ее ночи напролет, наблюдая, как она периодически смахивает падающую на глаза прядь волос и улыбается одной ей ведомым мыслям.
Окинув рабочее место безразличным взглядом, Кайл отложил фотографию и собирался было уже встать, как его взгляд зацепился за дату. 14 сентября.
Он почувствовал, как сердце сжалось на мгновение, и, кажется, уже в миллионный раз разбилось на кусочки. Как время пролетело так быстро? Порой ему казалось, что все случилось вчера.
Через неделю должна была состояться их свадьба. Как долго он откладывал это событие, не решаясь сделать ей предложение. Глупые, бесполезные страхи, трусость – вот, что стояло у него на пути. Рита была подарком судьбы, а он не сделал ничего, чтобы его уберечь.
Она умерла быстро. Пуля попала в сердце, и все, что он успел, это увидеть ее потухающую улыбку. За секунду в его голове промелькнули миллиарды мыслей и надежд, но все они рухнули в одно мгновение.
– Мы тебя предупреждали, Бёрнс, не надо было лезть в это дело, – эти слова, ставшие для самоуверенных преступников их же концом, Кайл услышал словно через толщу воды.
Рита не дышала, пульс не бился, и не о какой скорой помощи не могло быть и речи.
Что было дальше он помнил словно в тумане, и вот уже почти два месяца он жил, словно на автомате.
Найти убийц не составило труда, они ясно дали понять, кем являлись, но начальство недвусмысленно намекнуло, что пока нельзя было предпринимать никаких действий. За всем этим стояли люди куда более могущественные, и засадить за решетку мелких пешек означало упустить возможность сразить ферзей.
Но уже в понедельник готовился рейд, который должен был положить конец их деяниям, и Кайл прекрасно знал, что его не подпустят к арестованным даже на два метра.
Он занимался этим делом, начавшимся, как обычное убийство, уже несколько месяцев. Но улики привели их отдел к таким тайнам, которые вполне могли стоить многим людям жизни. Посыпавшиеся угрозы не были новинкой для полицейского, и он воспринимал их лишь с должной осторожностью, но никак не с паникой. Теперь у него не было даже запала, чтобы ненавидеть себя за это. Дело, конечно, забрали, его взял под контроль лейтенант, сурово пообещав Кайлу сделать все от него зависящее, чтобы подлецы ответили сполна.
Родные Риты словно бы вычеркнули его из жизни. Со дня похорон, где никто не сказал ему ни слова, он не получил ни единого звонка. Судить их он не брался.
Вынырнув из воспоминаний, Кайл выключил компьютер. Он вышел из здания, когда на улице уже было темно. Сентябрьский холод пронизывал до костей, но и он не отвлекал от всех темных мыслей. Кайл решил пройтись до дома пешком, благо жил он не так далеко, и дать свободу мыслям, которые он сдерживал всю рабочую неделю.
В его душе было странное чувство отчуждения, он и сам не знал, почему не горел жаждой кровавой мести, а лишь желал, чтобы со всем этим было покончено. Пытаясь найти себе оправдание, он думал о том, что Рита не хотела бы такого. С другой стороны, он не был уверен в том, что его чувства правильные. Ему казалось, что во всех подобных историях люди страдали куда сильнее. Его боль была резкой, невыносимой, жгущей, но она погасла быстро, уступив место тем самым унынию и безысходности. Казалось, он окончательно опустил руки, признав для себя полное поражение, отсутствие смысла жить дальше.
