“I wanna take this money, get out of town,
Buy some time, we can make it somehow!
Waiting for a dream to come around
You know me better than that,
Baby I’m not down…“
(Dev – Gateway)
Собираться пришлось в спешке.
Белинда перемещалась по дому хаотично, как наркоман в поисках дозы: от шкафа к шкафу, от ящика к ящику – выдвинула, перерыла, задвинула, распахнула дверцу, перебрала одежду, погремела флаконами и пузырьками, закрыла. Несколько секунд в неподвижном положении с трясущимися руками (Что брать? Что брать?), затем все по новой. Комната, спальня; спальня, комната; ящики-ящики-ящики…
В рюкзак отправлялось только главное: кошелек, кредитки, пара плавок и ежедневных прокладок, подследники, блокнот, ручка. Зачем ей блокнот? Выложила. Подумала, стоит ли запихнуть в пакет сменные джинсы, носки и тонкую куртку, но не стала – все, что нужно, купит позже. Когда сбежит. Ведь самое главное – толстенная пачка денег, стянутых резинкой, – уже покоилось на дне рюкзака под хламом, состоящим из косметики, запасных капроновых чулок и таблеток от головной боли. Потому что головная боль давила часто.
Джо ее убьет, когда обнаружит пропажу. Но ведь это не только его деньги, но и ее – так он всегда говорил. Это их деньги.
Белинда зло хохотнула – ага, как же. Их. Но не он ли всегда убеждал, что когда они накопят достаточно, то купят просторную квартиру, обставят ее новой мебелью, обновят им обоим гардероб, заживут припеваючи? Зажили, как же…
Джо квартиру купил. Но втихаря.
Она узнала об этом лишь потому, что по пьяни об этом случайно проговорился Билл – сука, Билл, он все испортил.
«Нет, не испортил, – крутилась мысль, – он все наладил, он все сделал правильно».
Джо врал ей. Про то, что торговля – дело тонкое, что поиск клиентов – штука сложная, что оружие – то самое оружие, которым он торговал, – это огромный риск, и потому нужно быть осторожным. Осмотрительным, как кролик, стремительным, как удав, и хитрым, как лис. Хитрым он, сволочь, однозначно был. Все откладывал и откладывал по центу – сначала с тех денег, которые брал у нее («Лин, это нам на новую жизнь…»), а она, между прочим, горбатилась за них, разнося в закусочной тарелки с тостами и яичницей, – после откладывал с каждой проданной партии. А сделки месяц за месяцем становились все крупнее, все прибыльнее. И вот, наконец, Джордан по прозвищу Килли (именно это слово белело на его любимой серой майке) отложил столько, что сделался богачом.
Они сделались – так она до вчерашнего дня считала.
Да, до самого вечера, пока вернувшийся с очередного празднования из бара Джо, пойманный на вранье, вдруг не указал своей сожительнице на дверь, заявив, что в новую квартиру он, увы и ах, приведет другую. Другую, которую уже нашел.
Слез не было.
Было давящее ощущение, что мир развалился. Плохонький мир, заскорузлый, но привычный, иногда даже теплый. Мир, в котором Белинда все еще считала Джордана своим парнем, в котором, как рыба в затхлой воде, пыталась прижиться, силясь отыскать уютные и душевные уголки. Их было мало, но она находила: в моментах, когда они вечерами, обнявшись, сидели на диване и смотрели кино на новом широкоэкранном дорогущем телевизоре; когда она гремела на их тесной кухне алюминиевыми кастрюлями; когда шумел, закипая, чайник. Который они, кстати, тоже выбирали в магазине вместе.
Они были семьей – так ей казалось.
Нет, она хотела, чтобы ей казалось, что они были семьей.
Или ей казалось, что ему тоже казалось, что они были семьей?
Насрать.
Главное теперь решить, что взять с собой, а что оставить, – часы тикают. Ее бывший гад со своими головорезами уехал на сделку в Дорнвуд, а это в сутках пути на машине, но время поджимает. Он вернется. Вернется, поедет на склад и увидит, что его заначка, спрятанная в тесном кабинете на дне второго снизу выдвижного ящика стола, пропала. И он сразу поймет, чьих это рук дело.
И бросится в погоню, не простит.
Он сказал ей: «Выметайся!» и уехал в уверенности, что Белинда – та самая Белинда, которая когда-то в нем души не чаяла, – не решится на подобное – воспользоваться своей копией ключа от склада.
Джо знал про складской ключ, но он не подозревал о ключе от кабинета.
Догадается быстро.
Швырнув наполненный добром рюкзак в коридор, Белинда вернулась в гостиную, опустилась на диван и затихла. Какое-то время сидела, злая и опустошенная, затем бросила взгляд на сервант, поднялась с места и открыла стеклянную дверцу, на ручке которой висело покрытое пылью плюшевое сердечко с надписью «Вместе навсегда».
Когда дверца закрылась, сердечко привычно соскользнуло с ручки – оно всегда соскальзывало: когда она убиралась и задевала его боком, орудуя пылесосом; когда Джо натягивал куртку, чтобы выйти покурить на балкон; когда она расставляла на их маленьком столике еду к ужину.
Соскользнуло и теперь. И впервые в жизни не было поднято с пола.
* * *
По поводу торговли оружием они спорили часто, и к концу диалога Белинда срывалась на крик, а Джо гневно поджимал губы.
– Зачем ты помогаешь людям убивать друг друга?
– Лин, не начинай.
– Но мы живем на эти деньги. На грязные деньги.
– Деньги грязными не бывают. Бывают грязными руки и мысли.
– И поступки!
– Поступки? Я всего лишь торговец…
– Но не тряпками!
– На тряпках много не заработаешь. Я не заставляю людей жать на курок…
– Но ты даешь им пистолеты и автоматы. И они жмут.
– Не давал бы я, давал бы кто-то другой!
Утопический разговор. Не торговал бы наркотой один, торговал бы другой – убежденно заявлял Килли. Перестану продавать гранаты я, их начнет продавать сосед. «Но почему бы не продавать яблоки на базаре», – хотелось выплюнуть ей, и она сдерживалась, сжимая челюсти. Знала, что ее пошлют гораздо дальше, чем торговать яблоками.
«Дура! – бросят ей неприязненно. – Ты просто наивная и безмозглая дура. Веришь в людскую доброту? Что мир может быть идеальным, теплым и приветливым, где все здороваются друг с другом с утра, жмут руки при встрече и улыбаются, рассказывая о новостях? В мире всегда было оружие. И всегда будет, как и наркотики. А еще в нем будут обиды, гнев, разочарования, месть, боль и много чего еще».
