Иногдачтобыидтивпереднужносделатьшагназад…
Тучи сгущаются, сумрак идет
В битву с врагом, спешит наш народ
Звон стали о сталь, это пламя войны
Мы выстоим, выиграем, выживем мы
Хоть враг так силен и очень могуч
Мы найдем себе помощь и среди туч
В далеких мирах, где крепло зло
Победим холода, уничтожим его
И тогда будет пир, но не будет мольбы
Холода холодами, но, а вьюга в ночи
Придет наш король, наследник из ночи
Последний герой победит его точно
Ворона взойдет над рассветным туманом
Сойдется в дуэли с песчаным барханом
И снова знамена взойдут над горой
И пламя погаснет, унеся смерть с собой
ПРОЛОГ
Холод усиливался с каждой секундой, врываясь в теплую ночную атмосферу неспящего города. Он бежал быстро, быстро настолько, сколько мог, спотыкаясь и скользя по замерзающей земле. Под усиливающимся холодом начал застывать воротник его кожаного боевого комбинезона, покрываясь хрупкой прозрачной коркой, трескающийся под напором разгоняемого им ветра.
– Спрячь дитя, они не должны узнать о нем, – сказал хриплым басистым голосом воин, больше походивший на трухлявого старика в побитых, изорванных доспехах, нежели на защитника цитадели.
Коснувшись своей ладонью щеки молодой служанки, воин посмотрел на нее, пытаясь, в последний раз запомнить это милое, бледное очертание и ее дрожащие от страха, зеленые глаза. Аккуратно вытерев своей рукой скатившуюся слезинку по ее щеке, старик как будто, прощаясь, коснулся своими обветренными губами её лба и поцеловал его так нежно, как отцы целуют своих детей в холодные ночи. Воин взглядом указал, вдоль длинных коридоров и та, в тот же момент, словно по повелению, стремительно покинула его, скрывшись в длинном тоннеле крепостных комнат, унося с собой крохотного младенца. Старик застыл, смотря своими серыми глазами в удаляющийся женский силуэт и казалось, впал в транс. Вдруг все вокруг затрясло, и по земле пронеслась волна некой невидимой энергии, разбросав внутри крепости, пылившиеся на полках книги. Огонь без устали горевший в камине, вдруг потух, а в светильниках, увешанных, по всему крепостному залу, вдруг потрескались стекла. Остался нетленным лишь большой факел, зажженный свечником во время ночного обхода крепости, над дверью. С улицы послышались быстрые шаги и скрипы, вперемешку с тресканьем, как будто, кто-то ступает по только что застывшему озеру. Двери распахнулись, и в ратушу ворвался запыхавшийся юноша с замерзшим воротником, обративший на себя внимание всех присутствующих внутри.
– Они пришли, командир, южные ворота сломлены, – с отдышкой произнес юноша, ждавший приказа старца.
Старик пошелохнулся и моргнул, обернувшись к юноше. Он лишь печально глянул на паренька, так торопившегося в ратушу, чтобы предупредить его, а затем переключил взгляд на распахнутые большие двери позади него, за которыми было еле слышно ледяное завывание. Он окликнул всех рыцарей, ожидавших его приказа, и обнажил свой старенький клинок.
– Они пришли в наш дом… В ваш дом… В дом вашего короля… Мы дадим им отпор, возможно и не победим, но они навсегда запомнят то, кто встал у них на пути… Зову вас за собой, – крикнул он так, чтобы намертво приковать их взгляды к себе, – Да помогут нам боги, в грядущей ночи, – проговорил пожилой солдат, – Войны за мной!
Солдаты вооружились, обнажив свои оружия и с криками предстоящего сражения, ринулись прочь из ратуши, через мгновение потерявшись в клубах дыма оборонительных орудий.
Спустя несколько часов…
Шум… Вой… Запах накалившегося метала был глубоким. Голоса смолкли, а битва была окончена. Вокруг царила ночная мгла, медленно растворяющаяся в пространстве и дающая дорогу еще не наступившему, но уже ждавшему своего часа – свету. В воздухе стоял смрадный дым, и пахло запекшейся от пыла сражений, пролившейся кровью солдат, тела которых засеивали все вокруг, по обе стороны вздымающейся высокой и, казалось, не преступной каменной городской стены. Она была огромной и по площади охватывала настолько большое расстояние, что едва был виден край этого сооружения на горизонте. Так же ощущался странный запах тумана, который густой дымкой, подступал к разрушенным стенам города, создавая непроходимую пелену из плотных ворсистых комков. Вокруг стоял ужасный холод, и ощущение было такое, как будто, только что здесь прошелся буран. Было тихо, слишком тихо. Казалось, что трупы, плотно наслаивались, друг на друга, что из дали было похоже на гору, вымощенную какой-то непонятной, кровавой массой, покрытой снегом и нарастающем инеем. Они были буквально везде, в вырытых траншеях, ямах с кольями и под обломками оборонительных орудий и катапульт.
Молчание нагнетало обстановку еще больше, а яркие, голубые, искры, мелькающие на горизонте, медленно приближались то и дело, прячась и вновь нарастая во тьме. Внезапно тишина исчезла, а за место нее стремительно наступал гул боевого рога без остановки, громыхающего где-то за холмами на горизонте. Он был долгим и протяжным, словно предупреждал о надвигающийся армаде. Земля задрожала под стуком сотен, если не тысяч лошадиных копыт, на холме один за другим стали появляться силуэты всадников, с горящими на перевес факелами. Сначала один, затем сотня и тысяча за тысячей языки пламени, словно огненный ров, окутали все поле боя. Их пламя было не обычного ярко-синего цвета, походившие больше на замерзающий, не тлеющий уголек. Всадники успешно преодолели первые рубежи, заполняя все вокруг ярким огненным светом. На подступах к стене они сбавили темп и стали ехать не спеша, стараясь при этом не сбиваться в кучу, а выстраиваться в колонны по несколько сотен пар. Мрачные войны с бледно-голубыми знаменами, появившиеся из пелены тумана, ворвались в сдавшийся город, словно ледяные призраки. Они въехали верхом на своих закованных в сталь скакунах через проломы в стене и ворота, от которых мало что осталось, прорубая себе дорогу по телам бессчетного количества убитых солдат и простых жителей столицы, по несчастливой случайности, попавших в эту мясорубку. С высоты это зрелище больше напоминало то, как стая саранчи окутывает свою обездвиженную жертву, которая уже не в силах сопротивляться. Вокруг них вырисовывалась ужасная картина последствий недавней осады: сожженные и оплавленные, словно драконьим пламенем, каменные, украшенные резной архитектурой, дома, которые теперь напоминали склепы, широкими рядами простирающиеся вдоль города до самого замка, крыша которого обвалилась, рухнув внутрь. Углубляясь все дальше в город, стали открываться виды памятников и каменных скульптур, которые, вместе с людьми что их возвели, были преданны мечу и холоду. Торговые палатки, магазины с шелками и разными ценностями, прилавки с продовольствием: все было сожжено и обращено в тлен. Увидевшие все это захватчики, ничуть не ужаснулись, и даже сквозь их железные изголовья были видны бледно-мертвенные лица. Ох, это были не просто пехотинцы, впервые брошенные в открытый бой или головорезы грабящие вольные города, то были завоеватели, сметающие все на своем пути, безжалостные палачи в тяжелых доспехах, с мрачными как их поход, душами.
