П Р И Ч А С Т И Е
Ресторан обустроен в подвале, но близость преисподней не ощущается. Затененные уголки под сводчатыми потолками, создают ощущение уюта, а вальяжные кресла провоцируют завалиться в них до утра. Особенно если ты с дороги. В такой обстановке хороша неторопливая музыка, но русская душа не приемлет полной гармонии и вместо гламурных мелодий с эстрадки, сооруженной в одной из ниш, полыхает огнями и грохочет аппаратура в унисон с визгливой солисткой, какой-то азиатской национальности. Две тощенькие девицы, заявленные как варьете, за дефицитом места вихляют голыми задами у самых столиков. Поближе к выходу торчит милиционер, который сильно портит интерьер и вызывает досаду у мужичков, неудержимо желающих шлепнуть по ляжке танцовщицы. Тем более, что рукой подать.
– Тебе которая нравится, та, что длиннее, или рыжая? – осмотрев девиц, спрашивает Вера.
– Третья, – отвечает Горин.
– Так их всего две, – хитрит Вера.
– Ну ты же знаешь, кто третья, – ублажает ее Горин, но она не унимается:
– И ты мог бы представить меня среди них?
Он долго и с удовольствием осматривает ее глаза, блестящие от возбуждения, с подкрашенными ресницами, влажные, чуть приоткрытые губы.
– Пришлось бы тогда вызывать уже наряд милиции.
Вера в восторге.
– Мне все-таки кажется, что я полновата в бедрах…
Горин улыбается. Это уже шантаж.
– Хитрющая!
Вера смеется. Она кажется ему сегодня особенно красивой и конечно же знает об этом. И ее возбуждение ему понятно – они так давно не были вместе. Горин даже не может припомнить точно, как давно – пожалуй, с месяц. Но кажется что больше.
– А знаешь, тебе можно сегодня сбросить лет… двадцать. Этот новый костюм… Он тебе идет. Солидный молодой мужчина, – отыгрывает Вера.
Солидность и молодость в его сознании не вяжутся, но он не в претензии. Ее сияющее лицо, бред, который она несет, пьянит, и вникать в смысл ее слов не хочется.
– Я надеюсь, на этот раз ты не на два часа? – она дотрагивается пальчиками до его руки.
Горин чувствует, что не может справиться с глупой улыбкой, с трудом отрывает взгляд от ее одуряющих глаз и пытается придать голосу сдержанный тон.
– Сегодня я могу задержаться, если позволите.
Это сюрприз. Вера ахает, и он вновь проваливается в омут ее одуряющих глаз.
– Неужто?!
Потом она вдруг делает паузу и добавляет.
– А может быть насовсем?
В интонации ее голоса ему кажется какая-то несерьезность, и он в тему пытается сострить:
– Только без отпевания.
Вера сердито шлепает по его руке, но продолжает улыбаться. Однако в ее взгляде остается вопрос, и чувство юмора вдруг подводит Горина.
– Поздно, наверное, Верочка, в моем возрасте…
Улыбка на лице Веры блекнет.
Он досадливо обрывает неуместную фразу, поднимает глаза на припухлые, в темной помаде губы девушки, махровые ресницы, встрепанные по какой-то фантазии волосы. Ее усердие выглядеть эффектнее и моложе углубляет возрастную разницу между ними, но он понимает ее старания как желание нравиться ему еще больше, хотя больше, вроде бы, и некуда.
– Я хотел сказать, что не все так просто…, – пытается исправить ошибку он.
– Ну да…
– Я огорчил тебя?
– Да нет, просто тебя так давно не было… Я стала отвыкать.
Горин уже колеблется, прежде чем что-то сказать.
– Было много работы, но я просто… умирал без тебя.
Похоже на нее это действует, она еще немного колеблется, потом подается к нему с заговорщицким выражением.
– Ты помнишь, прошлый раз… Мы были вместе в этом же кабаке. Потом ты сразу уехал…. Сегодня я тебя не отпущу.
– А что, есть такая опасность? – тянет он, уже догадываясь, к чему она клонит.
– Да, есть, но это пока секрет, – смеется Вера, но не выдерживает, достает из своей сумки ключи, помахивает ими у своего лица и быстро прячет.
– Подруга уехала в отпуск.
– Надо же, какая удача, – бормочет Горин.
Его реакция озадачивает Веру.
– Ты что, не рад?!
– Как это… Рад конечно… Налить тебе коньяку?
– Налей… Как-то ты не очень…
– От такого сюрприза теряешься, – оправдывается Горин.– Сразу же не поверить.
У соседнего столика останавливаются две молоденькие женщины, спрашивают, свободен ли он и, не дожидаясь ответа, который понятен и так, идут на посадку.
Вера явно не в восторге от неожиданных соседок, и окидывает их не слишком приветливым взглядом. Нормальная реакция. Коммуналка никого не радует, хотя столик немного в стороне. К счастью девицы сразу же принимаются за свои сплетни, обозначив таким образом свою автономию.
–Может коньячку? – предлагает он Вере, забыв, что уже долил ей рюмку.
– Не надо. Я и так опьянела, – отводит от него взгляд и совсем не к месту смеется Вера, потом спохватывается. – Наверное оттого, что давно с тобой не виделись
– Что-то не очень верится. Можно подумать соскучилась, – недоверчиво улыбается Горин.
– Как? Ты мне еще не веришь?! – распахнув на него глаза, изображает возмущение Вера, но ему кажется, что она смотрит куда-то мимо.
Грохот инструментов прерывается.
– Я сохраняю тебе верность, как стеклышко, – заявляет Вера, явно подавляя улыбку.
Улыбка не вписывается в озвученный текст и Николай Павлович уже чувствует неладное явно.
– Ну да, – опершись подбородком на ладонь, вглядывается в ее лицо. – Матовое. У тебя скоро глаза разъедутся оттого, что строишь кому-то глазки.
Вера удивляется.
– Как ты увидел? Спиной что – ли? – потом оборачивается и видит отражение в витринном стекле.
– Ну, ты прямо Штирлиц…Просто он мне гримасы строил. Мне такие не нравятся. Мальчишка, да еще и усатый.
Горин косится на витрину, частично закрытую белокурой полненькой соседкой, и различить толком объект интереса своей подруги ему не удается.
– А что, усы в чем-то мешают? – не удерживается от колкости Горин.
– Я-то откуда знаю, – фыркает Вера. – Как-то не удавалось попробовать.
Горин улавливает жесткие нотки в ее голосе. Можно было наклониться к ней и шепнуть что-нибудь приятное на ушко, но он почему-то этого не делает.
– Пригласи меня. Музыка спокойная, какую ты любишь, – неожиданно предлагает она.
Горин откладывает взятую, было вилку, с недоверием смотрит в ее лицо. Вера тянет его за рукав. Ни одного взгляда за его спину. Он поднимается и ловит нырнувшую к нему в объятия женщину. Музыка уже не кажется такой громкой и грубой. Горин прячет в ее приятно пахнущих волосах лицо, она обнимает его шею руками и прижимается всем телом. Неожиданно сильно и настойчиво.
– Верочка, пощади меня, – шепчет он ей на ухо.
Она смеется и еще плотнее прижимается так, что он ощущает каждый изгиб, каждую впадинку ее горячего молодого тела.
– Мне кажется, я кое-что чувствую, – шепчет она.
– Тебе кажется, – снова неудачно бормочет Горин.
К столику возвращаются вместе. Соседки взглядами выдают свой интерес к ним. Очевидно, и прерванный разговор велся на определенную тему. Можно догадаться какую. Разница в их возрасте видна со стороны…
