Пролог
Баю, баю, баю, бай,
Ты собачка не лай,
Ты медведь не шуми,
Мою дочку не буди…
Женщина, мерно покачивая колыбельку, тихонько напевала над засыпающим младенцем. Затем, увидев, что глазки ребенка плотно сомкнулись, петь перестала. И лишь тихо начала приговаривать:
- Спи, мое солнышко. Что выпадет на твоем пути? Ты осталась последней среди нашего когда-то грозного рода. И лишь тебе под силу возродить его былую славу и величие, ели ты сумеешь найти свою истинную любовь. Боги посмеялись над нами, теми, кто всегда презирал мужчин. Все теперь будет зависеть от них, кого мы с усмешкой звали «сильный пол».
Затем положила руку поверх пеленок, убедилась, что ребенок точно крепко спит, и надела на шею девочке медальончик, изображавший лошадку с изумрудным глазом. Вышла из комнаты, тихонько затворив за собой дверь. В другой комнате ее ждали трое мужчин, закутанных в коричневые плащи. Это был такой цвет, который позволял мужчинам сливаться с осенней грязью и быть незаметными на дорогах.
- Я готова! – тихо произнесла женщина. И они все трое вышли под моросящий дождь.
Глава 1. Лекс
Октябрь выдался на редкость мерзопакостным. Солнечных дней практически не было. Каждое утро начиналось с мерно стучащих по стеклам капель дождя. Дороги уже давно все размыло. И они скорее походили на манную кашу, которая изрядно успела подгореть, чем на так называемое дорожное полотно. Копыта лошади постоянно разъезжались, грозя всаднику полетом из седла. Только Лекс крепко держался за поводья. Надо же было отцу ни раньше, ни позже, а именно сейчас потребовать его возвращения в замок.
Пять лет его никто не хотел видеть и не беспокоил. Пять лет юноша упивался свободой, постепенно превращаясь из угловатого подростка в статного мужчину, которому вслед заглядывались многие красотки. Да вот от былой красоты сейчас в нем вряд ли что осталось. Худое лицо, заросшее черной щетиной, хищный орлиный нос, провалившиеся глаза, горящие лихорадочным светом, и черные длинные волосы, спускавшиеся по спине ниже лопаток. Последнее время девушки скорее шарахались от него, чем искали компании. Лекса это вполне устраивало. Какую бы игру не затеял отец, пришлось ехать в замок. Это было обязательным условием того, что его отпустят в это путешествие, которое растянулось на пять лет. Он обязан вернуться по первому зову. И где-то в глубине сознания маячила неприятная мысль, что ему наконец-то нашли невесту. И эта мысли превратила его в то хищное чудовище, которое он сейчас представлял. Ему только-только стукнуло тридцать лет. Он пока не готов осесть в замке, нянчась с выводком наследников и вечно недовольной и капризной женой. Пусть невеста его испугается, и мужчина вполне сможет продолжить свое путешествие. Он еще в стольких местах не успел побывать!
Завидев в дали огонек, всадник отвлекся от своих невеселых мыслей и решил, что пора где-то останавливаться на ночлег. Одежда давно вымокла, лошадь устала, да и ему пора подкрепиться. Таверна была двухэтажной. Первый этаж был сложен из грубого известкового камня, а второй представлял собой огромный дубовый сруб под остроконечной крышей. И если камень не позволял развалиться строению под шум и драку подвыпивших посетителей, то дерево давало уют и покой тем, кто решил здесь заночевать. Мужчина передал поводья подбежавшему мальчишке, снял седельные сумки и шагнул, толкнув крепкую дверь.
Таверна встретила Лекса спертым теплым воздухом и ароматами кухни. Эти ароматы были неожиданно приятными. Не было запаха кислой капусты и бражки, которыми часто грешил подобные заведения. В большом зале стояли крепкие дубовые столы, покрытые веселенькими скатерками в красно-белую клетку. Посетителей в этот непогожий день было немного.
Мужчина прошел вглубь зала и сел за пустой стол таким образом, чтобы ему был виден вход. Привычка, выработанная во время странствий, не раз спасала путника от неприятных неожиданностей. Его одежда не была вычурной, но на лохмотья бедняков вряд ли походила. Он никогда не отказывал себе в покупке штанов и сюртуков из хорошей ткани, да и рубашки предпочитал из тонкого батиста. Только выбирал те фасоны, которые не мешали свободе движений, да следил, чтобы украшений было по минимуму. Портные, стремясь содрать с господина как можно больше за свой труд, непременно старались нашить кантик на полу сюртука, или оставить вензель на груди рубахи. И это все не проходило мимо внимательного взгляда любителей легкой наживы.
Скинув плащ на пустой стул и положив на сиденье широкополую шляпу, Лекс с удовольствием вытянул длинные ноги и жестом подозвал официантку. Та, угадав в нем господина с деньгами, подошла, завлекающе покачивая бедрами и с широкой улыбкой спросила:
- Что хочет мой господин?
- Господин голоден и хочет пообедать,- с ухмылкой, разглядывая высокую девичью грудь, не поднимая глаз на лицо девушки, ответил посетитель. – Что у вас здесь есть вкусного?
- Я рекомендую взять суп с грибами и сливками, жареную утку и пирог с яблоками,- еще шире улыбаясь, ответила официантка.
- Хорошо, неси все,- ответил мужчина.
- А может господин еще чего захочет? – спросила местная красавица, не торопясь исполнять заказ, откровенно потираясь коленом о его вытянутую ногу.
- Я сказал, что хочу есть! – ответил посетитель и, наконец, поднял глаза. Радужка в каждом из них, заполнявшая почти весе пространство, была абсолютно черной. Когда мужчина сердился, в глазах появлялись огненные всполохи. Девица испуганно ойкнула, поняв, что ей здесь больше ничего не светит, унеслась исполнять заказ.
Когда Лекс наконец-то взялся за ложку и собирался приступить к трапезе, дверь таверны с шумом распахнулась и на пороге появилась фигура мальчишки. Подросток был высоким и очень тоненьким. Возможно, этому способствовали узкие брюки, которые облегали фигуру как вторая кожа, и куртка со шнуровкой. Аккуратно закрыв за собой дверь, юноша прошел за соседний столик с Лексом и сел точно так же, позаботившись о том, чтобы была видна входная дверь. Официантка, не спрашивая, тут же принесла мальчику чашку чая и кусок пирога.
- Видимо постоянный посетитель,- тут же решил про себя Лекс. В наступившей тишине он снова принялся за еду, одним глазом наблюдая за парнишкой. Лица соседа было не видно, оно скрывалось в тени полей шляпы. Сидел он, как-то обреченно ссутулившись, грея руки о горячую чашку. Минут через пять тот тоже начал есть. Причем делал это с неожиданной грацией, как будто был не в придорожной таверне, а на приеме в замке у отца Лекса.
Вдруг с улицы раздался топот. Парнишка, не раздумывая нырнул, прячась за стул Лекса. Тот удивленно обернулся и увидел два глаза цвета спелой вишни, которые смотрели на него с мольбой. И страха перед тьмой в глазах Лекса в них не было. Он боялся явно чего-то другого.
