Каждая горячая война заканчивается либо гибелью кого-то из участников, либо миром между ними. Холодная война не приносит ни мира, ни чести тем, кто ее ведет.
Неизвестный испанский автор XIV века о войнах между христианами и мусульманами
Считается, что холодная война началась с речи о «железном занавесе», произнесенной Черчиллем в Фултоне 6 марта 1946 года. Однако для нас холодная война с западными союзниками началась, как только Красная армия начала освобождать Восточную Европу.
Павел Судоплатов, руководитель Отдела специальных операций НКВД в эпоху Сталина
Нередко, включая телевизор, просматривая заголовки газет или сообщения агентств, освещающих события в мире, невольно задаешь себе нелепый вопрос: «А в каком все-таки веке мы живем?» Борис Пастернак сформулировал его более выразительно: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?»
Разумеется, легко успокоиться, проверив дату на календаре: мы действительно живем в XXI веке, и прошло больше 20 лет после того как мы перевернули страницу века XX с его двумя мировыми войнами, с его Освенцимом и Гулагом, Хиросимой и Чернобылем. Все это, к счастью, безвозвратно, ушло в прошлое.
То же можно было бы сказать и о холодной войне, длившейся более 50 лет – больше, чем две горячие войны, вместе взятые, – с ее «железным занавесом», Берлинской стеной, ее кризисами, ее шпионами, «пришедшими с холода», перебежчиками и диссидентами и особенно угрозой ядерного апокалипсиса. Перекочевав в учебники истории, эти сюжеты перестали интересовать даже сценаристов Голливуда.
Отчего же возникает странное ощущение того, что мы до конца не расстались с прошлым, что оно преследует нас, как навязчивый кошмар, будто нас захлестнула петля времени, которая заставляет нас вновь и вновь переживать прошлое, как переживал его персонаж Билла Мюррея в фильме «День сурка»?
В разгар холодной войны ассоциация ученых-атомщиков при Чикагском университете начала регулярно публиковать в своем «Бюллетене» изображение циферблата, стрелки которого показывают, сколько минут осталось до ядерного катаклизма. Это были так называемые Часы Судного дня, на которых полночь означает конец света. Во время кризисов в отношениях между супердержавами стрелки часов передвигали, чтобы показать: до апокалипсиса осталось меньше пяти минут или даже меньше трех минут. В периоды разрядки стрелки отодвигали. После падения Берлинской стены время на циферблате благостно показывало 17 минут до полуночи. Однако на последнем циферблате, опубликованном в 2022 году, стрелки опять вернулись в угрожающую позицию: «менее трех минут».
Сталкиваясь с возвращением призраков прошлого, политики и эксперты часто прибегают к аналогиям. Некоторые проводят параллель с Берлинским кризисом 1948–1949 годов или размещением советских ракет на Кубе в 1962 году. Другие вспоминают 1914 год и эскалацию соперничества между великими державами, которая привела к Первой мировой войне.
Но все больше и тех, кто считает, что сегодня риск мирового конфликта гораздо выше, чем в прошлую эпоху, когда стабильность обеспечивалась ядерным равновесием биполярного мира. К тому же надо учитывать, что на международной сцене не только появилось множество новых актеров (как государственных, так и негосударственных), но возросло число разнообразных кризисов, опасно понижающих «уровень» возможного развязывания конфликтов планетарного масштаба.
Еще со времен Клаузевица мы знаем, что война – есть не что иное, как продолжение политики другими средствами. Однако не переживаем ли мы сейчас эпоху, когда политика превращается в служанку активных или тлеющих войн, которые могут стать чуть ли не естественным состоянием международных отношений, в то время как периоды мира сведутся к краткосрочным паузам между ними?
Мы не знаем, сколько еще времени осталось у человечества, чтобы избежать этой мрачной перспективы. Было бы полезно поэтому постараться извлечь основные уроки из недавнего прошлого и для этого проанализировать еще неостывший итог последней холодной войны.
Вот основные вопросы без ответа, которые она нам оставила:
Почему и когда началась холодная война?
Закончилась ли она на самом деле?
Не обречены ли мы повторить ее вновь?
Эти вопросы могут показаться банальными. Но, постаравшись на них ответить, мы хотя бы лишим алиби новые поколения политиков. Они уже не могут сказать: «Мы не знали» или «Нас не предупредили». Возможно также, что само напоминание об основных этапах и характеристиках этой «странной» войны может помочь им и нам вместе с ними не попасть в ловушку нового варианта, который примет холодная война-2 с риском превратиться в горячую и мировую.
Глава 1. Война после войны
Россия – это загадка, завернутая в секрет и обернутая в тайну. Но у нее есть ключ. Этот ключ – национальный российский интерес.
Уинстон Черчилль
Должен вам заявить, что речь идет не только о разочаровании советского правительства, но и о доверии к нашим союзникам, которое подвергается серьезным испытаниям.
Иосиф Сталин. Письмо, направленное Черчиллю и Рузвельту 24 июня 1943 года после объявления об очередной отсрочке открытия второго фронта
Она на самом деле была «странной», эта война, которую назвали холодной. В действительности ее единственное отличие от горячей в том, что она не превратилась в коллективное американо-советское самоубийство. В остальном, начиная с числа жертв (более 50 млн – приблизительный итог примерно 150 конфликтов, разыгравшихся после 1945 года во всем мире), она могла претендовать на титул официальной наследницы двух горячих войн ХХ века.
По некоторым аспектам холодная война даже превосходит характеристики двух своих старших сестер: она длилась почти полвека – больше, чем две мировые, вместе взятые. И, в отличие от них, охватила практически все страны мира.
Другая странность этой войны – в том, что трудно с точностью определить ее начало и конец (если считать, что она закончилась). Эта трудность связана с особенностями этой войны, начавшейся между союзниками в то время, когда они еще вели совместную борьбу за выживание против общего врага.
Отсюда расхождение в датах ее возникновения. Если чаще всего в качестве рубежа ее начала называют промежуток между весной 1946 года (речь Черчилля в Фултоне) и летом 1947 года (отказ Сталина от советского участия в Плане Маршалла), есть немало оснований для того, чтобы отнести ее первые залпы в предыдущие годы. Например, в август 1945 года.
Она на самом деле была «странной», эта война, которую назвали холодной. В действительности ее единственное отличие от горячей в том, что она не превратилась в коллективное американо-советское самоубийство. В остальном, начиная с числа жертв (более 50 млн – приблизительный итог примерно 150 конфликтов, разыгравшихся после 1945 года во всем мире), она могла претендовать на титул официальной наследницы двух горячих войн ХХ века.
