Вместо предисловия
2020-й год наступил под знаком белой мыши и в новолуние – к обновлению и очищению. Иллюминация на набережных Москвы имитировала бокалы с шампанским, будто праздновали начало начал. И мир закрылся на перезагрузку. И завис в этом состоянии на неопределённый срок.
В парикмахерскую вырвалась только к середине лета. И застала там полное запустение. Один мастер в защитном костюме и маске – и никого из посетителей, на зеркалах пыль, пол сияет отсутствием волос.
– Что-то нехорошее с нами случилось за время пандемии, будто утратили ощущение «завтра»: никто ни к чему не готовится, никто ничего не ждет, – пожаловалась Валентина, мой давний стилист.
Внезапно вспомнился пепельно-розовый миг рассвета, когда верхом на рюкзаке ждешь такси в аэропорт, предчувствие дороги в неизведанное. Приключения.
«Мир не будет прежним», – твердят все вокруг.
Да, он откроется. Но иным. Никто больше не стрельнет у меня сигарету, не залезет ложкой в мороженое, не предложит отхлебнуть из бокала, никто не схватит за руку посреди набережной и не потащит в гости – «посмотреть, как мы тут живем». Вынужденная социальная дистанция превратится в новые личные границы. А наш мир – в рай для интровертов.
Я еще помню, как курили на последних рядах в самолетах Аэрофлота…
Вылетая последним вывозным рейсом из Ларнаки в Москву в этом году, услышала объявление в салоне: «за нарушение правил поведения в самолете, господин N исключается из числа пассажиров» …
– Они что, собираются его за борт выбросить? – заволновалась женщина рядом.
– Нет, полиции сдадут в аэропорту по прилету, – успокоила ее.
Мужичок просто глотнул джина для храбрости, снял маску…
А я за подарочным виски отправилась в «Перекресток», дьюти-фри были уже увиты желтыми лентами «DO NOT CROSS», как кипрскими ипомеями. Так, в лентах, прошла весна, потом лето, наступила осень. И по-прежнему неизвестно, когда нас всех, наконец, выпустят без поводка ограничений.
В общем, я не знаю, будет ли кому интересна моя повесть странствий накануне закрытия мира, но одно знаю точно – я хочу сберечь эти дни и дороги, города и лица. Пусть и для себя одной. Потому что любое путешествие, куда бы ни предпринималось – хоть в соседнюю страну, хоть на край земли – это всегда путь к себе. Открывая новые стороны света, на самом деле открываешь неизведанную себя, познаешь свой внутренний мир. А в новом запертом на все замки мире интровертов, возможно, именно самопознание и станет самым востребованным навыком выживания.
Мальтийский мистраль
В ноябрьской хмари за окнами пытаются перекричать друг друга сирена скорой помощи и рев самолета (я живу неподалеку от «Шереметьево»). Кто-то летит в Турцию на каникулы, а кто-то – в больницу на ИВЛ.
Вспомнился другой такой же хмурый, безысходный ноябрь: взлетели за три дня, виза по тройному тарифу, авиабилеты, booking-апартаменты… На Мальту. Когда моросящая взвесь московского воздуха вымораживает душу, и кажется, вдарь сейчас по позвоночнику, осыплешься ледяной крошкой в ботинки – поневоле начнешь искать укрытия, чтоб не пропасть без вести, не исчезнуть во тьме. А Мальта – мой личный Комбре, рано или поздно меня прибивает к ее берегам: волны всегда возвращаются, другими и всё теми же. Первая любовь, наверное, у всех самая яркая, в последующие сердце уже кем-то наполнено, даже если думаешь, что прошлое в прошлом; и его невозможно залить так – во все трещинки и потайные уголки, до края, до донышка, до вечного возвращения.
Будто из пещеры выходишь на свет, поднимаешься со дна болот – и слепнешь от красочного великолепия. Мальта стала моим первым путешествием в студенчестве – и не последним. Скандинавия не в счет: когда живешь на границе хоть каких каталожных красот, но в промозглом климате, резные узоры прибрежных шхер, сосны до небес… не воспринимаются чем-то особенным, точнее, ты вообще их не видишь за полосой тумана и моросящего дождя. «Курица не птица, Финляндия не заграница», – говорят карелы. Всем нам хочется солнца, прожигающего насквозь ветра, ощущения невесомости свободного от «верхней одежды» человека.
На Мальте мы учились в языковой школе и часто прогуливали уроки, проводя дни у моря, а ночи напролет танцевали под звездами. Раскаленный пляж, персиковый сок стекает от запястья к локтю. И Дианкины бирюзово-зеленые глаза, того же цвета, что и вода Средиземноморья. Непослушный ёршик волос, веснушки на загорелом лице и ресницы, загнутые стрелками вверх, будто залаченные морской солью. Как-то, собираясь в клуб, Диана сказала: «Прекрасно выглядишь, только выпусти маечку из-под джинсов, и себя – отпусти на свободу» … И когда, много лет спустя, врачи поставили диагноз «осени ты не увидишь», я не пожалела только об одном: что заработанные деньги тратила на путешествия, посмотрела мир и могу перебирать морские жемчуга, бродить по улочкам воспоминаний хоть с закрытыми глазами до последнего вздоха…
Когда попадаешь на Мальту впервые, начинаешь понимать, почему этот островок в центре Средиземноморья так очаровывал путешественников, что многие решали остаться там навсегда. Само название «Мальта» произошло от древне-финикийского слова «малат» – «тихая гавань», хотя многие мальтийцы утверждают, что Мальта означает «медовая». Когда-то на острове жили пчелы, которые приносили волшебный целительный мед. Пчеловодов я там не встретила, но мед сохранился – в открытых улыбках и гостеприимстве мальтийцев, в ощущении защищенности и покоя, и даже какой-то детской беззаботности.
Словом, этот кукольный, медовый, улыбающийся остров был первой гаванью на моем пути – и первым опубликованным текстом. Уже живя в Москве, я вечно пребывала в поисках денег, а журнальный очерк в нулевых вполне позволил расплатиться с квартирной хозяйкой и дотянуть до несправедливо задержанной зарплаты.
Так что Мальта не просто сделала меня ветром, но и научила шелестеть страничками записных книжек…
И вот, спустя тринадцать лет разлуки, прерываемых короткими встречами, мы вглядываемся друг в друга. У неё дома стали выше, на улицах больше магазинов и мусора, пропали желтенькие волшебные автобусы с гудками. У меня тоже всё выросло: и мечты, и разочарования. Только глаза у Мальты не меняются, не выцветают. Средиземное море самое красивое на земле, нигде более я не видела такого цвета воды, она в буквальном смысле кристальная: сапфировая, изумрудная, бирюзовая…
По ночам на набережных зажигаются фонари: Мальта надевает очки в золотой оправе, и из глаз-моря тоже начинает струиться золотой свет, к которому можно прикоснуться ладонью, зачерпнуть в бутылочку, закупорить и увезти с собой, чтобы светил изнутри, согревал московскими зимами.
