1.
Вот и ласточки улетели.
Снова слышится звон синиц.
Ароматы осенней прели
От октябрьских плывут границ.
Мимолётное дуновенье
Ветра спелый срывает плод,
И окутывает селенье
Дух медовый. В водоворот
Увлекая своё теченье,
Время мчится под кручу дней,
И неведомое растенье
Расцветает в душе моей.
Там, внутри, под закрытым сводом,
Потаённо от чуждых глаз,
Всё прекраснее год от года
Это чудо, что вверил Спас
Недостойным его бродягам,
Подошедшим к концу пути,
Что молились бесовским стягам,
А не Господу во плоти…
Осень, ты ли в последнем танце
Приготовилась закружить,
Набросав серебра и глянца
На скуделью паучью нить?
2.
Истекли ожиданий сроки,
Горизонты сужают взор…
Лживы, каверзны и жестоки
Обещатели, пошлый вздор
Проповедуют вместо истин
Теплохладным своим рабам,
Знать не знающим евхаристий,
И считающим нормой срам.
Небо падает, словно в омут,
На людское кишенье тел…
Мир, порой золотою тронут,
Божьих истин не захотел.
Переводит нечистый стрелки,
Урожай собирает ночь.
Души грешников злы и мелки,
И насильно им не помочь.
В шуме тонут благие вести,
Звон монет заглушает стон,
И младенцев священник крестит,
Чтоб не видеть до похорон.
Развлечений не так уж много,
А бесплатных и вовсе нет.
Почему не сподобить Бога
На крестильный прийти банкет?
К Богу нынче полно претензий,
И пора ему на покой.
Вера – выпивки бесполезней,
Что без толку махать рукой?
Мир в своём своеволье бешен, —
Глаз мозолит поклонный крест,
В вавилонском плену обтешен.
Червь сомнений познанья ест.
3.
Танцы в храмах теперь не редкость,
Клоунада, чечётка, джаз…
Бог не фраер, нужны лишь смелость,
Да «невинный святой» экстаз.
Красоту от попов не прячут
Обнажённых окороков
Девки, – в церкви премило скачут,
Не жалеючи каблуков.
Танец – видимость разговора.
Дайте пяткам послать привет
От талантливого танцора —
На другой, запредельный свет.
Дайте Богу послушать пенье
Разудалых блатных юниц,
Что вопят, не терпя смущенья
И не пряча весёлых лиц!
Раззудись, наша Русь святая,
Устарели твои псалмы,
Рожа пастыря пропитая
Ни тюрьмы не ждёт, ни сумы.
На дорогах отцы лихачат
В лимузинах, ведь есть же прок
От того, что иконы плачут, —
За наезды не вдуют срок.
Напустив благодать на лико,
Их не выдаст на суд людской
Наш величественный владыко
В митре, с палкою золотой.
Посох власти над бурным морем
Он подымет, как Моисей,
И уймёт человечье горе,
И паденье державы всей.
Бог его – Мошиах рогатый,
Козлорогий ваятель зол,
Что нашёл своего собрата,
И слугу своего нашёл.
4.
Страшно думать о том, что будет
Вслед за осенью в этот год.
Вера ль души иных разбудит,
Иль неверие всех убьёт.
Помолитесь о ближних, люди,
Прежде смерти не каньте в ад.
Ждут нас строгие взоры судей
Там, где нам не взыскать наград
За предательство и стяжанье,
За пустые свои дела,
Не обрящут и состраданья
Те, в ком совесть занемогла.
Милосерден Спаситель мира,
Но терпенью Его предел
Наступает, где от потира
Дух невидимо отлетел:
Спирт в причастии – ложка дёгтя
На церковный святой престол.
Дьявол точит на Бога когти,
На Творенье обрушив зол,
Войн, болезней и бед без меры,
Чтоб на Спаса роптал народ.
И потворствуют лицемеры,
Говоря, мол, невинен чёрт,
Он и сам пострадал немало,
Получив от Творца под зад…
И в пустыне толпа роптала,
Плен покинув, как райский сад.
Что ж, опять предвкушеньем казни
Полон их ностальгийный бред,
Пир кровавый разгулом блазнит
И не кажется верхом бед.
Так по кругу, под гром оваций,
Что срываются с облаков,
Бедолаги найти стремятся
Под свой разум и рост – богов.
Поколенье за поколеньем
Обрывает неровный бег
И уходит с недоуменьем,
Что есть, в сущности, человек?
5.
Кто-то род свой от обезьяны
Почитает и этим горд.
Даже зная, что есть изъяны
В сказке Дарвина, в вере – твёрд.
Было время, и были люди,
А не скопище обезьян.
Путь раскаянья многотруден,
Только каждый на небо зван,
И надежда для сердца лучше,
Чем теории вещунов.
Взор Спасителя – светлый лучик,
Он от ада спасти готов.
На горбу мы несём каменья,
Как Сизифы, – свои грехи
И, готовые на прельщенья,
Копим тонны в домах трухи.
Жизнь проста, как лесной просёлок,
Антураж её – шелуха.
Человеческий век недолог,
Да рукой подать до греха.
Не святые мы, просто люди.
И Отец наш на всех один.
Если совесть в себе разбудим,
Сатана нам – не господин.
Обезьяньи свои замашки
Он из адовых вынес стен.
От крестильной своей рубашки
И до савана мы – лишь тлен.
Если думами и делами
Ты далёк от духовных треб,
То раздавит тебя твой камень,
И в гранит обратится хлеб.
Поругаем ли Бог в пределах,
Что возникли в Его руках?
Сына отдал святое тело,
Чтоб возвысился грешный прах,
Но, как падки иные люди
На безумный досужий смех…
Поругаем Господь не будет,
Он придёт и рассудит ВСЕХ.
Будут стон и зубовный скрежет
Эпилогом сатир и драм.
Кто богат был, а кто – отвержен,
Всем воздастся по их делам.
И последнее Слово Бога
Прозвучит, как набатный глас:
«Было званых, вас, Мною много,
Только избранных – мало вас!»
