Ввалившегося на кухню Адриэля встретили возмущенные вопли и дрожащие мокрые края маховых перьев. Сегодня в Круге Третьем шел дождь, но Адриэлю было уже откровенно плевать на причины гнева Всевышнего и отсутствие логики в декабрьском дожде. Хватало проблем и с подопечными-подопытными, а дождь все равно везде одинаков, что здесь, с каменного неба, что с хмурых московских туч. Господь уже давно не утруждал себя задачками на оригинальное созидание, все по образу и подобию.
– Опять со своей мумукался? – спросил один из двух ангелов, сидевших за столом у окна.
Сочувствия в его голосе не было ни капли. Адриэль мотнул головой и плюхнулся на свободный табурет. Расправленные крылья искрились плохо скрываемым электричеством гнева и не собирались вот так просто складываться. За подобное неблагостное поведение можно было получить месяц анафемы и отработку в Небесной Канцелярии на должности статиста, но этим двоим Адриэль доверял. И делился пастой Гойи, когда перья совсем мызгались в грехах.
Они молчали. Адриэль снова мысленно выматерил свою девчонку, что час назад билась о стенки квартиры на отшибе Москвы, как мотылек в лампе. Из-за этой непутевой он опоздал и теперь снова гвоздь программы. Сейчас он должен будет вывалить весь ее яд этим двоим на стол а-ля натюрморт «подноготная Катерины Оверченко и две чашки нектара», но так и не узнает, что Вирт говорил Наруку, и что Нарук ответил Вирту. Какой там показатель измены? Если все уже рассказал кому-то до?
«Ну уж нет, – подумал Адриэль, наливая себе нектара и усилием воли слегка приспуская крылья, как и брови над набрякшими веками. – Ничего я вам про Катьку не расскажу сегодня. У вас у самих рыльце в пушку, а получается, что мне одному эта авантюра нужна».
– Долго молчать будем? – первым снова не выдержал Вирт. – Скоро отбой. Давайте уже рожать план и…
– Тише, брат, – Нарук слегка прищелкнул пальцами, вновь устанавливая в коммунальной кухне относительную тишину. – Адр, ты в деле? Или как?
– В деле, – хмыкнул опоздавший, на секунду отрываясь от чашки. Пойло Третьего Круга было кислой пародией на нектар. Особенно когда отхлебнул на днях контрабандного с Круга Первого, настоящего. – Только идея с умерщвлением мне по-прежнему не нравится.
Его взгляд уперся в братьев, и как раз вовремя, чтобы перехватить перестрелку их выразительных взглядов. Очень выразительных взглядов. Это было сродни телепатии – два брата, сутулые и с бычьими шеями, имевшие с ангелами на картинках рождественских книжек столько же сходства, сколько бронетранспортер с балериной, понимали друг друга без слов. Трусливая часть Адриэля поежилась. Вот так без слов его сейчас под шумок и прирежут Вирт и Нарук. Никаких проблем, кроме небольшой бреши в теологии – если ангел подыхает, его душу снова на распределение и за грехи на небе – в ад? Ересью балуетесь, Адриэль, третьесортный крылатый…
– Она не умрет, Адриэль, – мягко произнес Нарук, откладывая разборки и переходя к уговорам. – Ну, ммм, физически. А метафизически… Какая в жопу разница им, есть у них прикрепленный ангел или нет. Они ж вообще живут без понятий об этом, ни сном, ни духом. А мы вычеркнем их из списков. И проблем меньше в разы. Кто там у тебя останется? Милота на милоте, знай себе зарплату получай и нектар жри. Ангельская жизнь, ахаха.
Все это Адриэль слышал уже раз десять. И прекрасно понимал, почему братья пришли с такой идеей именно к нему. У Адриэля были связи, знакомые, даже парочка должников в отделе регистрационных записей. Вась-вась, ты мне, я тебе, за бутылку нектара, ага, помню ты там с хорошенькой целовался за углом… Адриэль не собирал сплетни. Они сами находили его. Информация шла к нему валом. О, если бы он умел ей пользоваться! Нет, все, что он мог вынести из этих нечистот, была вовсе не практическая выгода, а внутренний всепоглощающий ужас от осознания, что в каждом ангеле рядом – двойное, даже тройное дно и игра на уровне высшего пилотажа смертных.
«Может и не нужны такие ангелы-хранители вовсе?» – крамольная мысль тупо ткнулась в виски, а перед глазами в мареве нектара встало вдруг лицо Катьки. Совенок. Он так звал ее в приступах умиления – те короткие пять минут, пока девчонка сидела на краешке кровати, поджимая пальцы на ногах от холода нетопленной квартиры и тыкаясь носом в смартфон, пять минут, пока еще нет никакого локального ахтунга в ее жизни, а память не проснулась настолько, чтобы выдать наиболее горькое из вчерашней оперативки. Растрепанное чудо с синими глазищами и магнитом в пятой точке тела на неприятности.
Комок подкатил к горлу. Вирт разливался тоскливой кукушкой, что мол у тебя, Адриэль, всего одна проблемная «цыпочка», а у них с братом по четыре уголовника, а пятые – идейный инженер и художник-самоучка, и что хуже – еще неизвестно. Хотя бы этих малохольных списать, с уголовниками хоть разобраться можно, а эти двое своими печалями запороли всю статистику, премии нет третий квартал, и вот крыло на отсечение – кто-то таких непутевых подсовывает оттуда, сверху.
Адриэль скрипнул зубами. Правы были братья, не вытянуть им таких ненормальных, которым все условия для хорошей жизни организовали, а им метания духа подавай. Мазохисты. Но и списывать вот так, потому что мы слабаки – стыдно. Им не повезло, нам не повезло. Был бы ангел получше…
– В общем, Адр, выбирай – подытожил Нарук, опасно засовывая руку за пазуху, где явно была не плоть, а металл.
Вдох-выдох. Идея, пришедшая в голову, была бредовой, но Адриэль хватался за нее, как ополовник за хрупкую рябиновую веточку. Он даже глаза зажмурил и вскинул руки, останавливая порыв братьев. Минуту, раздери вас на подушки, одну минуту! Дайте мне просчитать все слабые места в этой цепочке ангельских подстав…
– Из-за туч выглянуло солнце и огрело кукушонка, – радостно провозгласил Адриэль, открывая глаза. – Вольному воля, спасенному – что? Пра-авильно. Рай. Вот мы наших кукушат и спихнем тому, кто от них отказаться не сможет.
После получасовых объяснений – новые мысли в головах Вирта и Нарука всегда пробивали дорогу через тернии к звездам, – три кружки с нектаром глухо чокнулись и опрокинулись до дна.
