Мирон не глушил движок.
Остановился как раз напротив окон квартиры Лиды.
У неё было темно.
Спит красивая…
Правильно и делает – время позднее.
Первый час.
Оставалось надеяться, что спит она не на полу. От мысли, что у Лиды может снова что-то случиться, внутри зарождалась тихая ярость.
Никто её больше не обидит. Никогда.
Он об этом позаботится.
У Скифа не возникло мысли подняться. Не сегодня – точно. Хорош же он будет, если запрется в ней в крови и с разбитой губой. Да и футболку не помешало бы сменить… Той тоже досталось.
Мирон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Уезжать не хотелось.
Совсем.
Посидит тут, рядом… Побудет ещё немного.
Пока ему было достаточно знать, что она рядом.
Мирон довольно усмехнулся.
У него есть ещё сутки… Его должница.
От мысли, что он снова будет держать её в руках, делать с ней, что ему хочется, всё, что ему заблагорассудится, Мирона накрывало с ещё большей силой, чем раньше.
И голос разума, говорящий, что такая дикая тоска, такая сумасшедшая потребность в женщине ни к чему хорошему не приведет, не помогала.
За эти долбаные двенадцать дней, когда его жизнь переворачивалась с ног на голову и менялась с бешеной скоростью, он рвался к Лиде. Сколько раз у него появлялось желание послать всё на хер и приехать к ней? Войти в квартиру без предупреждения – да, черт побери, он и квартиры умеет вскрывать! – и увидеть её лицо.
Мысли, что Лида может быть не одна, гнал. Она же не сумасшедшая… Она же помнит, что один большой и очень голодный, жадный до неё мужик может к ней заявиться в любой момент? Предупредить, конечно, вроде бы и следовало. С другой стороны… К черту все предупреждения!
На телефон упало сообщение. Мирон отреагировал не сразу.
Потом потянулся и открыл его. Сообщение пришло с незнакомого номера.
Валгаров снова назначил встречу. Вот упертый ублюдок! Мало ему того, что сегодня они схлестнулись? Н-да… Интересная вышла встреча, чего уж тут. Интересно, эта зажравшаяся сволочь хотя бы раз в жизни получала по лощеной роже лица?
По тому, как Валгар ушел от его удара и как остановил личку взмахов руки, Мирон понял, что если и не получал, то драться умел. Конечно, у таких «мальчиков», родившихся с золотой ложкой во рту, с детства лучшие учителя. В том числе и по боевому искусству. Но надо отдать должное тому, что нефтяник ими занимался – плюс ему.
Мирон с минуту вертел телефон в руках. Слежки он за собой не заметил. Да и чего за ним следить? Карты вскрыты.
Черт! Скиф провел рукой по лицу. А он теперь богат… Ахренеть. Чертовски богат. Если ему с парнями раньше приходилось рисковать деньгами, здоровьем, репутацией, собственной шкурой, то теперь будет куда проще.
Хотя, что там говорил Валгаров? Чтобы Скиф зло не щерился? Он ещё не знает, как Скифский умеет щериться…
Мирон снова откинулся в кресле.
Надо успокоиться. Правильно мужики говорят. Не пороть горячку. С Барсом разосрались… Но вроде как и сгладили потом всё. То, что Степан его не предавал, ясно, как божий день. Обстоятельства так складывались, и Барс иначе не мог поступить.
Мужчина открыл телефон, мазнул по экрану пальцем и написал: «Ок».
Сообщение было сразу же доставлено и прочитано.
В этот момент в окне Лиды вспыхнул слабый свет.
Мирон мгновенно забыл и про Валгарова, и про то, какие мутные темы вокруг него затевались.
Мужчина подался вперед, жадно всматриваясь в тени.
В груди жахнула тоска. И это только первая эмоция…
Красивая, ты же никуда не собираешься? Правда? Ты же не наденешь сейчас красивое платье, не выйдешь из подъезда, и тебя тут не будет ждать смертник? Красивая, не делай этого… Вот не стоит. Честно…
Мирон повертел головой по сторонам. Ни одной новой машины после него не прибыло.
Но может прибыть!
Ревность со скоростью света трансформировалась в удушливую ярость.
Дыши, Скифский! Ещё ничего нет… И никого нет!
Он прищурился и впился взглядом в окно. Похоже на включённый ночник. Скорее всего, Лида встала попить. А если нет?
Уже через минуту он понял, что нет. Свет зажегся и в другом окне.
Хорошо… хорошо… Он понаблюдает, посмотрит и решит, что и как.
На втором окне были жалюзи – он не мог видеть, что делает Лида. Но свет потух быстро.
Зато в первом окне ночные шторы раздвинули в разные стороны, и Мирон увидел хрупкий силуэт Лиды.
Девочка…
Никуда она не собиралась. Как была в пижаме, так и осталась.
Нежность не сменила ревность, лишь притупила её. Мирон с бабахающим в груди сердцем наблюдал, как его девочка садится на подоконник, с кружкой чая или воды в руках.
Отчего тебе не спится, красивая? Почему встала? Что тебя тревожит, девочка?
Рука Мирона самопроизвольно потянулась к двери и открыла её. Он вышел на улицу и снова сразу же нашел взглядом Лиду.
Мирон припарковал машину так, чтобы её не было видно. Пока ни к чему обозначать себя.
Скиф замер по направлению к дороге, что шла к подъезду.
Пока он оставался на месте. Пока не двигался.
Смотрел.
Жадно. Требовательно. По-собственнически.
Смотрел на тонкий силуэт в почти темном окне.
– Вы уверены? Простите, что спрашиваю снова и снова, просто я…
Лида замолчала, пытаясь сдержать слезы, которые навернулись на глаза. И ком в горле, возникший почти сразу, как только она переступила порог кабинета гинеколога, мешал говорить.
Лида замешкалась, стушевалась, сбилась. Говорила порывисто, перескакивая с мысли на мысль. В конечном итоге врач, Тусова Ольга Петровна, улыбнулась и приподняла руку, останавливая поток бессвязной речи Лиды.
– Давайте разбираться по порядку.
– Я очень волнуюсь…
– Я вижу. Всё хорошо. Не волнуйтесь. Я так понимаю, ребенок желанный?
Желанный ли он…
Господи, если бы только Ольга Петровна, эта красивая, уверенная в себе женщина чуть старше сорока, знала бы, насколько ребенок для Лиды желанный! Сколько девушка переделала тестов, надеясь увидеть заветные две полоски! Сколько ночей провела в слезах и без сна! Сколько раз прижималась к Олегу, ища поддержки и мысленно молясь, чтобы он её не бросал. Не оставлял. Лида не справилась бы одна, не вытянула бы.
Не передать словами ту горечь и обиду на Судьбу, что лишила Лиду самого дорогого – возможности иметь детишек. Она хотела большую семью. Мечтала, что станет многодетной мамой и подарит им то, чего сама была лишена. Материнскую ласку и заботу. Лида снова и снова представляла, как берет на руки новорожденную дочку или сынка, как внутренне затапливает нежностью и безграничной любовью к крохотному, беззащитному существу.
Услышать диагноз «бесплодна» – было сродни маленькой смерти. Лида не хотела вспоминать те дни, когда она «принимала» неутешительный диагноз. Как выла белугой, забившись у изголовья кровати. Олег был рядом, поддерживал и говорил, что они что-нибудь обязательно придумают. Медицина не стоит на месте. И всегда оставался крайний вариант – взять ребенка из детского дома.
