Оскар Стоун
Ядерной вспышкой сверкнул закат, и темнота, густая и серая, словно пепельный саван, опустилась на город. Пожилой мужчина подслеповато обвел глазами кабинет. Привычная обстановка утонула в полумраке.
Сколько времени он провел здесь? Час? Два часа? Несколько дней?
Он растерянно взглянул на руки – пальцы нервно подрагивали в такт неслышной мелодии.
Надо собраться. Надо преодолеть искушение еще раз нырнуть за грань, туда, где боль настолько сильна, что ею начинаешь упиваться. Надо взять себя в руки и ненадолго заморозить сердце. Мыслить расчетливо и без эмоций.
Пусть на пару часов – потом у него будет время, чтобы в полной мере осознать собственное бессилие и несправедливость мира. Утонуть в этой едкой щемящей боли. Уйти в нее с головой. Но сейчас, ради нее, ради маленькой Рут, он должен быть сильным.
Мужчина еще раз бросил прощальный взгляд туда, где в сумраке на широком столе притаился страшный сверток, уже готовый к утилизации. Выдохнул, набрал нужный номер по памяти и произнес единственное слово, которое от него ждали:
– Да.
Все. Теперь точно все. Он принял решение. Оно было тяжелым и болезненным, но необходимым. Оставалось только ждать. Темнота навалилась с новой силой, растеклась и в глазах, и в мыслях.
Через полтора часа бесконечного затяжного ожидания поздний гость скользнул через порог продолжением сумерек. Словно одна из вечерних теней, столь же безликий и незаметный. Отсутствие света ему ничуть не мешало. Он свободно передвигался по кабинету, легко ориентировался и действовал. Темно-серый костюм скрывал высокую фигуру в полумраке.
Лишь блеск росчерка скальпеля и абсолютно лысого черепа доказывали мистеру Стоуну, что он не один. Не сошел с ума от горя, принимая тень за живого человека. Мужчина жадно прислушивался к звукам в темноте, они стали его поводырем в пространстве и времени: тихие щелчки, шелест пакета. Скрип, протяжный, тягучий, который он услышал или только представил? Снова шелест. Снова щелчки.
По логике то, что сейчас происходило, должно было привести мужчину в ужас. Но Рут, его маленькая Рут уже не имела ничего общего с мертвым телом в свертке. Ему проще было поверить, что она уехала или просто задержалась, чем в кошмар последних дней. Да-да, просто кошмар, дурной сон. И этот человек в нитриловых перчатках с небольшим чемоданом хирургических инструментов – его продолжение. Скоро все закончится. Скоро он проснется.
– Мистер Стоун, – мужчина подошел вплотную к столу и заговорил тихо и вкрадчиво.
Голос его разительно отличался от внешности. Настолько, что Оскар Стоун вздрогнул, очнулся от оцепенения. Незнакомец обладал глубоким бархатистым баритоном, в то время как лицо его было пустым и блеклым, брови – едва заметными, а глаза столь светлыми, что казались пустыми глазницами слепого. В обманчивых лучах уличных фонарей, чей свет украдкой проник в комнату, он скорее напоминал рисунок мелом, чем живое существо.
– Мозг извлечен. Операция будет проведена уже сегодня, но на адаптацию нужно несколько дней. Обычно три, чтобы вспомнить.
Оскар только сейчас заметил, что ужасный сверток вновь запакован и перевел взгляд на руки гостя. Следов крови на перчатках не было. Этот факт почему-то очень волновал его.
– Сейчас я уйду, а вы включите электронику и утилизируете тело, понятно?
Не иначе, как мягкий голос имел фантастическую способность проникать сразу в мозг, превращать слова в четкие и понятные команды. Сделай-раз, сделай-два, сделай-три…
– О результатах операции я сообщу. Ваш помощник передал мне вещи, все в порядке. Теперь – ждать. Ни о чем не беспокойтесь. Вы узнаете о ее решении, как только оно будет принято.
С этими словами мужчина подхватил плащ, чемоданчик и удалился. Заблокированная входная дверь жалобно щелкнула открытым замком. Точно возмущенная автоматика недоумевала: зачем отключать услужливую технику? Зачем набирать номер вручную, когда достаточно сказать телефону – куда ты хочешь позвонить.
Зачем блокировать двери, если их функция – защищать хозяина дома от незваных гостей? Зачем тянуть с утилизацией мертвого тела, дышать запахом разложения, когда все законно и за немалое количество органики на счет поступит кругленькая сумма? Зачем-зачем-зачем?
Недовольство техники выплеснулось жужжанием и непривычным гулом машин. Тишина ушла. Остались лишь боль, горечь, одиночество.
За столом кабинета, охватив седую голову дрожащими ладонями, сидел пожилой мужчина, в одночасье ставший стариком.
Эрих Сумире
Последний квартал он шел пешком. Давняя привычка, чтобы не оставлять адрес в приложении визора. Чемодан и увесистый пакет оттягивали руки. Неизбежный дискомфорт, плата за анонимность.
Слепящие вспышки вывесок окрашивали фигуру мужчины и особенно его лысый череп в ядовитые цвета. Пустые глаза случайных прохожих скользили мимо.
Почти под конец пути он поймал жадные оценивающие взгляды сбившихся в стаю подростков. Наркоманы, игроманы, прочие «маны» – их тут было много. Яркие цвета одежды и волос. Пирсинг, татуировки и имплантаты самых неожиданных частей тела. Стаи шакалов, нападающих толпой. Их заинтересовал пакет. Но нечто хищное в походке незнакомца служило предупреждением: «Опасно», «Прочь». И толпа разочарованно отступила, переглядываясь, но все-таки не рискуя прицепиться.
Окраина Сити – любой выживший здесь, в мусоросборнике человеческих жизней, чутко реагировал на простые сигналы: «Бей» или «Беги». Словно в пособии по биологии прослеживались основные правила: «Боевая окраска отпугивает слабых противников», «Группой охотиться легче». «Одинокая фигура является легкой добычей», – правило падальщиков из которого тоже есть исключение: «Внимание! Опасные хищники не сбиваются в стаи».
Окраина. Это был его мир, привычный, знакомый. Он знал каждый закоулок темных грязных подворотен. Тесных, громоздящихся друг на друге домов, которые строились сперва по нормативам, затем в обход нормативов, а потом и вовсе пытались заполнить собой любое свободное пространство. Трущобы, знакомые, как свои пять пальцев.
Здесь его предпочитали не замечать. Он же старательно игнорировал несовершенство форм и содержания.
Тщательно проверил входную дверь, прежде чем открыть ее. Следовало быть осторожным. Но, очевидно, ни полицейские патрули, ни обколотая шпана, ни охотники за чужим добром в его отсутствие не пытались вскрыть надежную хромированную красавицу, оснащенную дополнительными замками и сигнализацией. Последняя была проведена незаметно, без ярких диодов и предупреждений. Не следовало переусердствовать. Если слишком защищать жилище, то рано или поздно у окружающих возникнет вопрос: что именно прячется за стеной металла и охраняется так тщательно? А вместе с вопросом появится и желание посмотреть на ценности владельца.
