Сергей-Сервер критично и пристально осмотрел свое отображение в пожелтевшем, тусклом зеркале, подмигнул смуглому господину с самодовольной улыбкой на лице, сжал руку в кулак, поднял вверх и произнес клятвенное обещание:
– совсем скоро, Серега, ты станешь богат и независим. Я тебе это обещаю. Здоровоться с тобой будут за километр и при этом восхвалять тебя, каждый на свой лад. И тетка Наташка на коленях приползет. А просить-то будет сущий пустяк – мелкую денежку и пирожок из соседнего кафе. Угости, мол, Сережа, будь милостив к старушке по-родственному. Сколько лет мы с тобой соседствуем, я тебя ни словом, ни взглядом. Никогда… А я ей в ответ: так уж и никогда! Но денежку дам, обязательно дам. И пирожком поделюсь – грызи, старая ведьма, да смотри не подавись.
Смуглый человек с раскосыми глазами и щетиной на помятой коже лица из зеркала улыбнулся собственным речам, одобрил их, и в знак победы снова поднял вверх сжатую в кулак руку с черными полосками под ногтями. Победа, скоро.
Сергей вышел во двор деревянного дома, построенного несколько десятилетий назад Иваном Сулимовым, прикрыл за собой калитку и скорым шагом направился на край поселка. Там ждал его племянник Павел. Драгоценный и любимый человек. Всего две недели назад, как Павлик приехал сюда на отдых, и они познакомились, а сейчас, оказывается, дороже его и человека во всем свете не сыскать. Молодец и умница Павлик сам пришел в дом к Серверу. Не к бабке Наташке, а к нему, Серверу, неуважаемомому всем поселком человеку, пьянице и тунеядцу. Но не погнушался, пришел, обнял и поцеловал. Признал родственника по линии матери, сестры Оксанки. Царство ей небесное, пробормотал Сергей и ускорил шаг – не гоже, чтобы племянник ждал его. Павлик вспыльчивый, самолюбивый, знающий себе цену человек, а если обидится? Что ж тогда, прощай богатство, помощь и надежды на благополучную жизнь. Сергей бросил взгляд на свои дорогие кроссовки и новенький спортивный костюм – все от него, от Павлика. Покупал, правда, Левон, отец Павлика и его мачеха-иностранка, но что это меняет? Павлик велел, вот Левон и купил. Там, на возвышенности, обнесенной забором с балюстрадой все принадлежало Павлику – трехэтажный дом, навесные площадки, вычурный забор, вся мебель в доме, огороженный частный пляж с лежаками, качелями и каруселями. Да, все-все, та же кухня при столовой со всем оборудованием, спальные этажи с мебелью, кроватями с бельем, одеялами и подушками. Левон не претендует на наследство Оксанки, по закону он вовсе не наследник, простой опекун Павлика. Вот и вся его должность, при такой должности сиди, да помалкивай. Ты никто.
Так размышлял Сервер, а ему эти мысли подсказал местный знаток законов, бывший юрист и адвокат, а нынче простой бомж Василь. Лет десять назад вполне успешный Василь ударился в пьянство, хату свою подарил чужим людям за бутыль самагона, приспособился жить в сараюшке во дворе дома Сервера. Там иногда вместе пили вонючее винище, мутную водку или забродившее по второму кругу пиво, на том и подружились.
Теперь Василь при каждой встрече толковал Серверу, что Павлик должен стать хозяином всего имущества Оксанки. Ведь Оксанка приходться матерью Павлику. И документы на то имеются в наличии. Им Павел приносил, для ознакомления. Ознакомились и сообразили, даже план действий разработали! Закон на стороне Павла, Василь сей момент гарантировал. Еще чуть-чуть обмозговать и можно смело приступать к реализации проекта. Все исполнимо! По первому пункту их планов Левона надо лишить опекунства и гнать метлой из трехкомнатной квартиры, где он окопался с беременной иностранкой.
«Ишь, хозяин, – шипел Василь, – окопался, как у себя дома. В дом не пускает, бутылку не покупает, пожрать из столовой не несет. Трехэтажный дом-пансионат заселил какими-то странными людьми, все монашки в роли воспитателей или надсмотрщиков, кто их там поймет. А еще дети, тихие, робкие, никого порядочного. Но деньги-то за аренду с проживанием, небось, снимает немалые. И все себе присваивает. Сам живет припеваючи, а законный владелец всего этого богатства Павлик, и он-то вынужден перед ним за каждую копейку из своих карманных расходов отчитываться.»
– Ты понимаешь, – внушал Василь Серверу, – ты ближе по родству Павлику. А он кто? Чужой человек, на сегодня опекун! Можно сказать иждивенец, процветает за деньги твоего племянника, а ты тут себе пиво не можешь позволить. Так это еще нужно проверить! Возможно, простой самозванец. Тебе, Сергей, нужно написать заявление в милицию, чтобы его документы проверили, и на опекунство тоже. А Павлик, как лицо недееспособное, о чем тоже имеется документ, должен написать заявление о том, что просит назначить тебя опекуном. У вас все получится. Я помогу. Тогда заживем! – радостно восклицал Василь, смакуя близкое богатство и раздольную жизнь.
– Я поговорю с племяшом, – обещал Сервер, – если он согласится, то оба мы напишем нужные бумаги, а ты нам поможешь в этом. Мы потом отблагодарим. Может, дом тебе купим. Павлик он же не жадный и меня полюбил. Все мне покупает и дарит. Смотри, как меня разодел! Эта их иностранка мне одежду покупала, но по просьбе Павлика. Она его слушается. Чувствует кошка, чье сало съела, вот и прогибается под нас. И Левон старается меня задобрить. Недавно заплатил за меня долги по коммунальным платежам и электричеству. Городские власти отключили от воды и электричества, объяснили, что за долги, а сейчас все включили. Сам Левон занимался. И мне ни слова упрека. И это все по просьбе Павлика. Любит он меня. Родная кровь, что ни говори! Поговорю с племяшом, и он напишет заявление на опекунство. Обязательно напишет. Зачем ему Левон? Со мной будет жить, мы подружились. Жить будем там, где Павлик укажет. В моем доме или в его дворце, на горе. Детишек тамошних отправим по домам, а монахини пусть убираются в свой монастырь. Нам никто не нужен. Будем жить вдвоем. Море, вот оно, горы рядышком. Все мои места ему покажу. Вместе будем в море плавать и в горы подниматься. А рыбалка? Научу его рыбу ловить, не для продажи, нет. Так, от безделья и для времяпровождения.
Иногда Павлик навещал своего дядю Сервера в его избе. Василь, завидя Павла, тоже появлялся в доме и сразу же начинал учить племянника друга юридической грамоте:
– Вот, ты, Павлуша, кто? – адресовался он к молодому человеку, – Не знаешь? А я тебе объясню: ты человек с психическими отклонениями. И это зафиксировано в медицинском заключении, которое тебе выдано английскими врачами, я так полагаю – психоаналитиками. Я читал эти бумаги, мне их Серега показывал. Ты не смотри на меня, как на личного своего врага. Я не хочу оскорбить тебя, я просто поясняю твои выгоды от данных бумажек.
