Анастасия Дробина - Прекрасное видение

Прекрасное видение
Название: Прекрасное видение
Автор:
Жанр: Современные детективы
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2003
О чем книга "Прекрасное видение"

Катя, Нина и Ванда – закадычные подруги. Внезапно Ванда исчезает – красивая, талантливая и загадочная танцовщица фламенко… Девушки не на шутку обеспокоены этим. Они незамедлительно начинают поиски, к которым подключили и бывшего мужа Нины – милиционера Петра Осадчего, и крутых братьев Кати. Для начала они все вместе решили наведаться в квартиру Ванды – а вдруг найдут что интересное? И не ошиблись. И вот на столе у них лежит пакетик из-под героина, бумажка с обрывками слов и пустой конверт, в котором Ванда хранила деньги… Ничего себе коллекция! Неужели подруга связана с наркотиками? А они-то думали, что, кроме фламенко, ее ничего не интересует! Надо срочно что-то предпринять! Ведь никто, кроме них, не принесет решения проблемы на блюдечке с голубой каемочкой и не отыщет Ванду…

Бесплатно читать онлайн Прекрасное видение


Военный совет собрался в пятницу, в девять часов вечера, на нашей кухне. Присутствовали: я, бабуля, Катька, Яшка Бес и мой экс-супруг Петька Осадчий, красавец и милиционер. Несмотря на количество людей, тишина в кухне стояла мертвая. Все взгляды были обращены к Катьке, которая накручивала телефонный диск. Набрав номер, она прижала трубку к уху. Мы вытянули шеи. Молчание длилось минуту. Другую. Третью.

– Ну что? – спросил Осадчий. Ответ был рифмованным, но крайне неприличным. В трудные минуты жизни красавица, умница и старший налоговый инспектор Катька употребляла совсем не инспекторскую лексику.

Яшка нахмурился. Спрыгнул с подоконника, прошелся по кухне, попил из чайника, поперхнулся, сплюнул в раковину и завопил:

– Да где она может быть?! Вспоминайте… мать вашу так!

– Мелкобесов, фу! – немедленно отреагировала бабуля.

– Извините, Софья Павловна… Подруги вы или кто?

– Замолчи, чучело, – неуверенно сказала Катька. Факт неуважения к старшему брату был налицо, но Яшка даже не огрызнулся. В кухне снова воцарилась тишина. Дело и впрямь выглядело нешуточным. Заканчивался четвертый день, как исчезла наша с Катькой подруга и сослуживица Ванда Андреева.

Неладным запахло еще в понедельник, когда Ванда не явилась вовремя на работу. В данное время это было просто смерти подобно: вторую неделю на входе дежурила кадриха с толстой книгой для записи опоздавших. Мы с Катькой были изрядно ошарашены, влетев в отдел и увидев пустой стол подруги. Дело было не только в кадрихе: Ванда не опаздывала на службу никогда, точность была одним из ее пунктиков. Кроме того, в понедельник она обычно возвращалась первой электричкой из деревни, где жила ее прабабка. Электричка подходила к Киевскому вокзалу ровно в восемь, так что добраться к девяти на службу не представляло труда. Полчаса прошло в томительном ожидании, потом Катька подсела к телефону, и мы убедились, что Ванды нет и дома.

Она вошла в здание инспекции через двадцать минут – спокойно и без приличествующего случаю безумного выражения лица. Кадриха онемела от подобной наглости, фамилия Ванды внеслась в книгу опозданий с особенным удовольствием, было обещано лишение квартальной премии, после чего завкадрами, победоносно раскачивая трикотажным дирижаблем, удалилась. Мы кинулись к Ванде.

Очевидно было, что ночь она не спала. Под глазами темнели круги, цвет лица был изжелта-бледным. Инспектор Андреева даже не была накрашена, а на голове вместо идеального валика красовалось растрепанное гнездо, местами прихваченное шпильками.

– Что случилось? Проспала? Электричка не пришла? С прабабкой что-нибудь?!

Но на наши вопросы Ванда лишь молча покачала головой, отвернулась и включила компьютер.

Через несколько минут нам уже стало не до Ванды. Из главка примчалась Шизофина и со стальным блеском в глазах объявила, что сведения по налоговым льготам должны быть собраны и предоставлены как можно скорее.

– А срок какой, Жозефина Петровна? – робко уточнила Катька.

– Срок – вчера! – отрубила шефиня. – Бросайте все – и марш в архив!

Свет не видел противней работы, чем отчет по налоговым льготам. В отделе сие занятие именовалось «сбором прошлогоднего снега». На практике это означало просидеть полдня в душном архиве среди пыльных папок, перелистывая дела и делая из них выписки. Потом эти сведения вносились в специальные справки, подвергались суммированию, разбивались на колонки «До налогообложения», «После налогообложения», «Возможная сумма налога» и так далее. В итоге в главк отправлялись стройные ряды цифр, обозначающих налоги, которые государство могло, но так и не сумело выбить из стойких коммерсантов. С какой целью производилась эта разделка туш неубитых медведей, не знала, кажется, даже шефиня. Тем не менее всякий раз, когда из главка приходил запрос, Шизофина отменяла все текущие дела, включая срочную проверку квартальных отчетов, и бросала отдел на архив.

– Нашли себе Золушку… – пыхтела Катька, сидя на табуретке перед архивным шкафом и яростно листая пухлую папку. – Составь сведенья, подмети пол, посади сорок розовых кустов, познай самое себя – и можешь, блин, своей текучкой заниматься… А потом начнется: «Почему квартальные валяются? Почему пени не начислены? Всех премии лишу!» Да засунь ты себе эту премию в одно место! У меня Бесы вечером на бильярде больше накатают. Я, между прочим, целый государственный налоговый инспектор, а на работу в зашитых колготках бегаю! Хоть бы взятки, сволочи, давали, так никто не чешется…

Я не вступала в обсуждение спорного вопроса о взятках. Меня больше волновало отсутствие в архиве Ванды. Ее шкаф находился рядом с моим, но был заперт. Мельком я подумала о том, что надо бы сходить за подругой. Шизофина не выносила, когда ее распоряжения не выполнялись, а в отношении Ванды это приобретало угрожающий характер.

Я, в общем-то, догадывалась, чем подруга раздражает начальницу отдела. Шизофина, немолодая уже тетка, имела за плечами двадцать лет работы в финансовых учреждениях с их бабьими коллективами, мелкими дрязгами, заспинными сплетнями и периодическим вылизыванием задних мест руководству, без чего не мыслилась никакая карьера. К этому прикладывалась несложившаяся личная жизнь, больная мать, малолетняя дочь-шалава и расширенные сосуды. Злой Шизофина не была, но характер имела склочный и могла при случае завернуть непристойное словцо. Ванда же мата не переносила в принципе. Какое-то время наши с Катькой увещевания по поводу того, что с начальством не спорят, оказывали действие, но однажды, на совещании, во время Вандиного отчета по результатам проверки Шизофина разошлась особенно, и подруга не выдержала:

– Жозефина Петровна, здесь не кабак, выбирайте выражения.

Шизофина онемела. В стенах налоговой инспекции субординация соблюдалась строжайшим образом. Подобные высказывания в адрес руководства не позволяли себе даже старшие работники. А двадцатилетняя нахалка, осмелившаяся читать начальству мораль, как ни в чем не бывало перевернула страницу и в гробовой тишине продолжила чтение акта. Происшествие обсуждалось в кулуарах инспекции добрые две недели, Ванде пророчили увольнение, однако дело как-то обошлось. Поговаривали, что сторону Ванды взял «сам», к которому шефиня носилась жаловаться. Но Шизофина уже вышла на тропу войны, которая затянулась на три года. Ее раздражало все: толстые книги Ванды в ящиках стола (сама Шизофина довольствовалась журналами «Лиза» и «Отдохни»), ее аккуратные костюмы (Шизофина «рассекала» по инспекции в турецкой юбке и трикотажной кофте с блестками), изящные рисунки на ненужных бланках, не менее изящные отказы оформлять инспекторскую стенгазету («Это не входит в мои профессиональные обязанности»), ее неизменная сдержанность и возмутительная независимость. От всего этого Шизофина булькала, как самовар, но не имела возможности даже лишить умничающую девчонку премии: работала Ванда блестяще. Так что малейший промах со стороны подруги мог иметь необратимые последствия.


С этой книгой читают
Велика Россия-матушка, много в ней городов и сел, а дорог так просто не счесть. Выбирай любую, вольный человек, и иди по ней, ищи свое счастье. Так и поступил Илья Смоляков – полюбив юную цыганочку, прямо-таки приворожившую сорокалетнего отца семейства, отправился кочевать. Вся родня отвернулась от него. Жена Настя, которая когда-то готова была отдать за Илью жизнь, отпустила его на все четыре стороны… Страсть скоро прошла, а любовь к бывшей жене
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Весела и богата Москва конца девятнадцатого века: пышные праздники, дорогие рестораны, вино рекой, песни всю ночь… Гуляют купцы, кутят дворяне. Им поет цыганский хор – и золотым дождем льются деньги на красавиц-певиц. Никто, кроме цыганок, не может петь так страстно, вызывать такую безысходную тоску в сердце и… такую любовь! Потому-то и сватается к Насте князь Сбежнев, потому собирает немалую сумму – сорок тысяч рублей, чтобы отдать за лучшую пев
Лера всегда мечтала танцевать. Она покупала диски с видеоуроками, повторяла движения за известными танцорами, но денег на профессиональные курсы не хватало, поэтому девушка была уже готова распрощаться со своей мечтой. Но однажды случай привел ее к… цыганке, в прошлом звезде театра, и та пообещала научить ее танцевать. Теперь Лере предстоит побороть свой страх сцены, сшить умопомрачительное платье и выступить на школьном концерте!
У Афины украли пианино, но кто это сделал, а главное зачем? Особенно если учесть, что его вернули потом вместе с котом.
После скандального дела о серийных убийствах в Кронфорде Кристиан Тайлер оказалась в затруднительном положении. У медали никогда не бывает одной стороны – и титул местной героини мгновенно смешался с сомнительными деталями раскрытого преступления.Именно поэтому сейчас она стоит под палящим солнцем с чемоданом в руках. Посольство Корканте запросило приглашенного следователя для раскрытия дела о похищении известного бизнесмена, и кто как не местная
Эта книга наполнена тайнами, приключениями и фантастическими существами, которые заставят читателя держать в напряжении до последней страницы.
После смерти родителей юная Розалин Деберье отправляется из Вест-Индии на историческую родину во Францию. Но настигшая корабль буря смешала все карты, и спустя время в открытом море находят человека с полной потерей памяти, а баронет Джордж Беррингтон, проживающий в Париже, начинает получать письма от загадочной дамы…
«Наверное, нет более известного на территории бывшего СССР специалиста по отношению между полами, чем Филипп Богачев. На протяжении многих лет его работы пользуются неизменным успехом, его книги становятся бестселлерами и прямое отражение его авторитета – постоянный интерес в СМИ к его личности и его работам. Его эфиры на ТВ проходили на самых известных ток-шоу центральных каналов, интервью с ним выходят практически еженедельно во всех уголках ст
Ничего себе – сходила писательница Алена Дмитриева в библиотеку! Ее столкнули с лестницы и обокрали. Утащили… картонную закладку из книги. И это не где-нибудь, а в самом Париже. Жаль, что не сразу Алена узнала истинную цену похищенной у нее вещи! Теперь тут и там ведутся разговоры о некоем бесценном раритете, вокруг русской дамы вьются подозрительные люди в шляпах. Наверняка они – конкуренты в поисках сокровищ, к которым могут привести те цифры,
Её называют «Монахиней», но она не слышит, пока однажды…Неэротический роман о сексе. Или эротический роман о Боге.Об отношениях с Ним.История про то, как, сорвав позвоночник, можно вспомнить, что я – женщина. И что женщина – это не только набор духовно-нравственных установок, правил и норм и обязанностей, но – тело, естество, стихия…И что на Земле нас вообще только двое: мужчина и женщина.А всё остальное нами придумано…Роман-дневник, роман-впечат
Дина Рубина – мастер конфликта. Особенно того острого, порой трагического, сторонами которого оказываются человек и история. Всякий раз писатель ставит героя в ситуацию практически безвыходную. Чудо – вот что спасает его из водоворота запредельных по жестокости событий («Адам и Мирьям»). А еще – семейные узы, основанные на любви и уважении («Дети Дома Этингера»). И конечно, искусство, которое возвращает униженному, доведенному до состояния пыли ч