Безграничное красное небо перетянула широкая лента черно-сизых туч. Косые лучи закатного солнца пронизывали воздух, насыщенный водяной пылью, и окрашивали всё вокруг в лилово-оранжевые оттенки. Я уверенно вела уазик по раскисшей полевой дороге. Городок был далеко, но в зеркало заднего вида настойчиво поблёскивал золотой купол полуразрушенной церкви. На переднем сидении позвякивала моя добыча из стрелкового клуба: небольшая сумка с пистолетом-пулемётом узи и полными магазинами на 32 патрона. Я была невероятно довольна собой. Если бы это был М-16 или АК, было бы куда лучше, но найти хоть какой-то огнестрел было большой удачей.
Осталось ехать совсем чуть-чуть: на соседнем холме показалась тёмная крыша моего временного дома. Газ в пол.
Резко дёрнула руль, въезжая на пригорок: зад машины сильно потащило по осенней грязи. Я выровняла колёса и бесцеремонно припарковалась у самого крыльца, на заросшем газоне. Схватила сумку и заперлась в доме.
Дом, милый дом!
Это был шикарный загородный особняк с витражными окнами и богатым барбарисовым садиком… Когда-то давно, в прошлом мире. Сейчас же это обычный плесневелый дом, гниющий изнутри и снаружи. Меня ужасно удручало его состояние: на стенах взбухла и потрескалась краска, полы «гуляли» нестройными волнами, а ковры, когда-то пушистые и цветастые, выглядели хуже помойной тряпки. Одна входная дверь мне казалась надёжной конструкцией: стальное полотно, окрашенное красным, скрепляли металлические рёбра жёсткости, посаженные на круглые старинные заклёпки. Я прикоснулась ладонью к холодному металлу и подумала: «Вот бы и мне такие рёбра, чтобы сердце не вылетело от страха во время очередной вылазки».
Осторожно пройдя по влажному вонючему ковру до западной стены, я поставила на грязный пол сумку: мои трофеи звонко лязгнули. Самодовольная улыбка не сходила с моего лица. С оружием я наконец-то доберусь до главного урода и закончу этот ад.
Щёлкнул тумблер солнечного генератора, и маленький настольный торшер с одним-единственным диодом сла́бо загорелся, едва просачиваясь через надвигающуюся ночь. Но мне света было достаточно. Разве много надо, чтобы почувствовать себя в безопасности?
В животе противно кольнуло, ко рту подступила горечь… Однозначно надо поесть. Что я сегодня ела? Две конфеты? Три! Три мятные конфетки, взятые на ресепшене стрелкового клуба… На одних конфетах далеко не уедешь.
Аккуратно переступая через подгнившие доски, я по темноте добралась до кухни и с тоской посмотрела на одинокую банку тушёнки, едва различимую в полумраке.
Да чёрт возьми! Я сделала такую грандиозную вылазку в одиночку. Сегодня будет пир. А завтра будь что будет. Если вообще будет это завтра.
Схватила со стола консерву и тут же вскрыла её ножом. Великолепный аромат еды, к которой я бы никогда прежде не притронулась, сводил с ума мой истощённый организм. Вот что голод делает с человеком!
Покопавшись в кухонных ящиках, добыла горсть риса и отсыревший бульонный кубик. Крупу высыпала в маленькую кастрюльку, залила водой из бутылки, раскрошила туда бульон и поставила на газовую печку. Повернула выключатель, поднесла спичку. В полумраке расцвёл яркий бело-голубой цветок. Я раздавила его кастрюлькой и присела на табуретку.
Как же мне повезло! В понедельник подвернулся этот дом, а сегодня – оружие. Нет, такого везения не бывает на одного человека. Это просто чудо, небесный подарок!
Вода закипела. Запахло химическим куриным бульоном. Рис забулькал, выпуская пар из плотной клейкой массы. Я убавила мощность, вытряхнула туда тушёнку и накрыла кастрюлю крышкой.
Повезло, что хозяева дома были предусмотрительные: и вода от них осталась, и газ в баллоне. Жаль, что их самих не осталось. Я на днях листала хозяйский фотоальбом – случайно попался на глаза. Красивая семья. Они просто жили, любили, работали.
До всего этого меня не привлекала семейная жизнь, но сейчас всё изменилось. Я бы многое отдала за обычный разговор по душам, за возможность поделиться мыслями. Когда кто-то слушает тебя, тревога становится такой мизерной, никчёмной, слабой, и в итоге она больше не может грызть твой мозг и сосать жизненные соки. Живой разговор исцеляет, творит волшебство.
Через пару минут я поставила на плиту чайник и вскипятила воду.
Прожив в новом мире почти год, я инстинктивно научилась есть тихо и очень быстро. Либо ты запихиваешь еду в брюхо, либо тебя запихивает в брюхо урод. Но этот ужин стал огромным исключением. Я медленно подносила к губам ложку за ложкой, раздавливала языком рисинки, вдумчиво разжёвывала волокна говядины и облизывала каждую ложку дочиста. Наконец, выпив здоровенную кружку сладкого чая, я вернулась к восточной стене и села в сыроватое кресло, закутав ноги тёплым шерстяным пледом.
Начался ливень. Тяжёлое небо давило на меня. Казалось, будто тучи сжимали пространство и съедали простор… Ветер вбивал в окно чёрно-фиолетовые листья барбарисового куста, царапая разноцветные стёкла колючими ветками. Рис в животе разбух, глаза начали закрываться. Сытость обняла меня теплом, и я задремала.
