1. ГЛАВА 1: НИНА
Скучающе постукиваю указательным пальцем по тёмно-коричневому лакированному столу. И делаю вид, что слушаю очередную увлекательную историю об архивных работах моего будущего бывшего.
Взглядом скольжу по его худощавому вытянутому лицу, выдающие в нём немецкие корни: светлая кожа, «грустные» бледно-пшеничные брови, серо-голубые глаза, римский нос с едва заметной горбинкой, тонкие извилистые губы, резко очерченная нижняя челюсть и подбородок.
Так странно, а ведь ещё в самом начале отношений у меня загорались глаза и рот открывался от восхищения при виде Кости. Он казался мне эталоном мужской красоты, сочетающую в себе строгую мужественность и благородный аристократизм. Теперь же он меня больше не волнует. Не привлекает ни его хорошо сложенное тело, ни мягкие короткие волосы, ни забавные уши торчком, ни тонкие длинные пальцы рук с ухоженными ногтями.
За последний месяц Костя надоел мне так сильно, что потеряла интерес не только к нему, но и к нашим разговорам. Точнее, к выслушиванию его невообразимо занимательных историй, которые с ним приключаются на работе, на остановке, в фитнес-зале, в очереди в магазине, в подъезде, в городском парке, в парикмахерской и автомойке. В общем, везде, где он только бывает.
Поначалу мне это даже нравилось: было приятно слушать некогда возлюбленного. Особенно его низкий бархатистый голос. К тому же я могла расслабиться после утомительного рабочего дня в салоне, во время которого мой рот практически не закрывался. Однако со временем, когда мне приходилось выслушивать нытьё и сплетни не только от клиентов, но и, казалось бы, серьёзного и рассудительного мужчины. Моя симпатия ко всему, что с ним связано, сошла на нет.
— Готовы сделать заказ? — у нашего столика возникает услужливый официант в чёрно-белом костюме, держа наготове ручку и блокнот.
— Будьте добры, нам, пожалуйста… — Костя начинает перечислять блюда и напитки, а я утыкаюсь взглядом в панорамное окно.
Обычно я более энергичная и эмоциональная. Но сегодня, к несчастью остальных, не выспалась. Ещё в салоне трубу прорвало, из-за чего пришлось сдвинуть клиентов, а некоторых вообще отменить.
В число тех, кого вежливо попросила перенести визит на массаж, попала одна вредная и донельзя тошная клиентка. Потребовалось проявить всю свою выдержку, с моим то взрывным характером, чтобы уговорить её выбрать другой день. Разумеется, она долго и упорно настаивала, чтобы я отменила клиенток, которые записались до неё. Но я человек принципов: кто успел, того и тапки. А заносчивых моржих, считающих себя пупом земли, ожидает очередь в конце коридора.
Безусловно, я могу отказаться от этой клиентки. Но на то, чтобы продолжить с ней работать, имеются две веские причины. Во-первых, я пообещала решить её проблему. А я своё слово держу, несмотря ни на что. Даже если мне приходится жертвовать сном или сутки не есть. Во-вторых, она платит мне в два раза больше, чем остальные. Поэтому я терплю её хамское поведение, базарный характер и нескончаемые капризы. Правда, внутри зудит предчувствие, что скоро моё самообладание иссякнет, и я натолкаю ей красного словца без всякой разработки и вазелина.
Что поделать, природа не наделила меня особым терпением. Да и не от кого перенимать эту черту: отец сразу же взрывается, когда что-то идёт не так, как он задумал, а мама, точно как я, сперва накапливает недовольство в себе, а когда «бочка» переполняется, устраивает такую словобойню, что на окнах цветы трусливо вянут. Папа даже в шутку придумал нам прозвища. Маму он называет Предвестницей Бури, а меня — Штормовой Грозой. Однако в последний год он обращается ко мне исключительно по имени и в отчуждённо формальном тоне.
Всё дело в том, что он хотел видеть меня наследницей своей небольшой адвокатской фирмы. А у меня же были и остаются иные представления о своей специализации. Помню, в начальных классах я горела идеей стать автогонщицей, в средних, когда отец начал обучать меня самообороне, — боксёршей. Ну а к старшим классам, когда мой парень-баскетболист во время матча потянул плечо и отправился на скамью запасных, поняла, что хочу быть массажисткой. Наблюдая, как рушится чужая мечта, до меня вдруг дошло, что помогать людям — всё, что мне нужно. Пусть даже и в такой форме.
Озвучив свои намерения отцу, я сразу же получила ультиматум: либо юридический и финансовая поддержка от него, либо, если продолжу стоять на своём, не видать мне ни копейки.
Я не из тех, кто бросается во все тяжкие и, горделиво задрав нос, отказывается от благ, к которым успела привыкнуть. Поэтому, с горем пополам окончив институт, я получила обещанные отцом деньги и… открыла массажный салон. Стыдно ли мне? Вообще нет! Я показала родителю, что не собираюсь быть площадкой для реализации чужих мечт. Если ему так нужен наследник, я прямо так отцу и сказала в нашу грандиозную ссору, то пусть зачинают другого ребёнка. А я своё решение не изменю.
С тех пор у нас натянутые отношения. Папа ждёт, что я раскаюсь в своём проступке и прибегу работать в его фирму. А я — что он возьмёт в расчёт мои желания.
— Нин, ты тут? — будущий бывший некультурно щёлкает пальцами у моего лица, отчего во мне вспыхивает кровожадное желание немедленно их сломать. Но вместо потакания своей жестокости, которая, как говорит отец, досталась мне от далёких ацтекских предков, я устремляю в Костю уничижительный взгляд. Он тут же тушуется, неосознанно вдавив голову в плечи, и нервно проговаривает: — Ты как? Всё в порядке? Ты сегодня такая молчалива… Что-то случилось?
Досадливо морщусь и выгибаю бровь, всем своим видом говоря: «Ты это сейчас серьёзно или неудачно пошутил? Я и так практически всегда молчу». Но будущий бывший не слишком сообразительный, поэтому расценивает этот жест таким образом, словно он сморозил какую-то ужасную глупость. Он постоянно так делает, поскольку прибедняться и выставлять себя жертвой любых обстоятельств — это его одно из самых излюбленных занятий. Что, в принципе, звучит смешно. Ведь по своей природе Костя — нарцисс. Нарцисс, склонный к самоуничижению. Н-да.
— Не выспалась, — отмахиваюсь от его наигранного переживания за моё самочувствие и, подперев основанием ладони подбородок, возвращаю свой взгляд в окно.
Пусть я не слишком жалую осень, предпочитая лето и зиму. Однако на фоне несмолкаемых монологов будущего бывшего она теперь не кажется мне такой унылой.
В слабом отражении стекла разглядываю свой томящийся от скуки образ: тёмно-каштановые волосы ниже плеч, потерявшие форму двухчасовой укладки, безучастные к происходящему васильковые глаза, подведённые стрелками, и слегка поджатые полные губы, на которых почти что стёрлась помада от недавно выпитого фруктового чая. И чего, спрашивается, тяну внутреннюю тигрицу за усы? Нужно уже порвать с этим радиовещателем, сидящим напротив, и ехать домой отсыпать. Тем более на завтра запланировано столько дел, что наверняка присесть некогда будет. С утра и в обед мне нужно встретить курьеров. Один из них привезёт мне новую мебель в салон, а второй — импортные средства для массажа, которые я ждала три месяца. После них подъедет электрик: он установит зеркало с подсветкой в туалете. Ну а вторая половина дня у меня полностью посвящена клиенткам.
