– Потерпите, сэр, осталось еще немного, мы доберемся до доктора Хэрри, он умеет творить чудеса, – молодой человек повторял эти слова больше часа, с разными вариациями, вспоминая то самого полкового врача, то его ассистента, талантливого и перспективного, но какие эпитеты он ни подбирал, не оставалось сомнений, что полковник Сэмюэль Беккет ему не верит. Этого проницательного вояку и истинного джентльмена обмануть было практически невозможно. Хоть он сам и не видел раны, предательски нанесенной в спину, но по глазам своего спасителя все прекрасно понимал.
– Бросьте мое тело где-нибудь по дороге, Роберт, – процедил полковник сквозь стиснутые от боли зубы. – И поспешите к гарнизону, вполне возможно, что именно ваша помощь понадобится сегодня ночью.
– Но сэр Дэниэл и сэр Оливер… – Роберт Вуд перехватил полковника поудобнее, стараясь не тревожить его спины, бережно подправил намокший от крови плащ и увеличил шаг. Надо поспешить. Лезвие из раны он не решился доставать, помня краткую лекцию, прочитанную им еще в начале службы, а оставить Беккета одного дожидаться помощи под кустом никак не мог. Перемещение могло оказаться фатальным, но оставить друга, а Роберт давно уже считал человека, у которого находился в подчинении, настоящим другом, почти вторым отцом, здесь – все равно что бросить его беспомощным перед восставшими негодяями.
Полковник же всегда славился своей способностью быстро принимать решения, за что и был вознагражден орденами от королевы, уважением от офицеров и восторгом от простых солдат. Настаивать на том, чтобы Роберт покинул его, полковник Беккет и не собирался. Напротив, он подтвердил, что им обоим надо вернуться в гарнизон, чтобы «передать кое-кому кое-какие распоряжения».
Но по мере приближения к крепости Беккет все больше хмурился, наблюдая за местностью.
Быстрые серые тени, периодические шорохи и временами доносящийся запах горячего металла и масла подтверждали его худшие опасения.
– Видите, Роберт, нас они не трогают, чтобы не отвлекаться от главной цели. Если вы оставите меня сейчас, то можете попытаться проникнуть обратно незамеченным, я передам вместе с вами некие указания…
– Но сэр! – Роберт не мог стряхнуть прилипшую ко лбу кудрявую черную прядь, поэтому просто по-лошадиному мотнул головой. – Не думаете ли вы, что я смогу перехитрить людей, знающих местность как свои пять пальцев и видящих в темноте лучше тигра? Мы вернемся вместе, и если предатели осмелятся напасть на нас, то встретим их лицом к лицу и… прорвемся.
– Да, так будет лучше, – согласился Беккет, погружаясь в свои мысли. – Мне не кажется, что Дэниэл доберется сегодня до гарнизона живым. Одна надежда на Оливера, но он так…
– Сэр Оливер должен был оставаться на посту, он в безопасности за толстыми стенами, – уверенно сказал Роберт. Если уж что он и зауважал с самого первого дня в Индии, так это строжайшую дисциплину. Полковник Беккет, тайно направившийся на совещание к командованию в соседнее расположение, мог быть спокойным: его гарнизон в надежных руках проверенного человека.
– …так же легко может оказаться окруженным заговорщиками, как и я.
– В крепости? Они не решатся нападать! – воскликнул Роберт.
– Еще вчера я бы сказал, что они вообще побоятся нападать на командира, на подданного британской короны, что моего авторитета и дара убеждения хватит на удержание их в подобающих рамках, – поморщился полковник.
– Бандиты, – тихо сказал Роберт.
– О нет, мой друг, – вздохнул Беккет, – если бы это были бандиты, я бы мог с чистой совестью остаться лежать в той грязной луже, лишь с легким недоумением досадуя на случившееся. Но все происходящее гораздо сложнее и, что особо меня тревожит, будет развиваться и дальше. И что же будет с девочками, – после паузы и тише добавил он.
– Не беспокойтесь, – твердо ответил Роберт. – О них найдется кому позаботиться.
Неспокойная ночь подходила к концу, когда двое англичан подобрались к спасительным стенам крепости и были приняты своими людьми. Полковника отнесли в лазарет, а Роберт Вуд, исполняя приказ, направился на поиски лейтенанта Оливера с тем, чтобы немедленно направить его к Беккету за последними наставлениями.
Шагая по все еще спящему городку, Роберт, сцепив зубы, убеждал себя, что доктор Хэрри способен творить чудеса, он обязательно поможет раненому, и Роберт еще не раз будет наслаждаться долгими беседами, сдобренными добродушным юморком и бесценными жизненными наблюдениями.
Три года назад полковник Сэмюэль Беккет был единственным, кто принял новоприбывшего Роберта Вуда всерьез. Полковник не сделал скидки ни на молодость офицера, ни на его неопытность (пара месяцев службы в Сингапурском полку не в счет), ни на изнеженный мягкой и неторопливой жизнью организм. «Можете считать, что вернулись домой, юноша, – сказал он, просматривая документы, – поскорее вспоминайте, долго привыкать вам не придется». Роберт, втайне побаивающийся насмешек, которые неминуемо должны были возникнуть после так называемого рекомендательного письма, сочиненного его братцем, Джорджем Вудом и пересланного за ним с первого места службы «добрым» командиром, воспринял теплый и уверенный тон Беккета с огромной благодарностью. Тот ни единым словом не попрекнул его разгульной лондонской жизнью, не пообещал «выбить из головы дурь», не пригрозил карательными мерами за лень или непослушание. «Вспоминайте», – только и сказал он, а Роберт последовал его совету: с головой окунулся в жаркую и душную индийскую жизнь, доставая из глубин памяти сохранившиеся с детства навыки. Через месяц ему казалось, что он и не покидал эту почти невыносимую для простого англичанина местность.
Роберт провел здесь все детство и юность, здесь потеряла здоровье и в конечном счете жизнь его несчастная мать, здесь он задыхался от тесноты и скуки в маленьких комнатках, щедро отведенных семейству Вудов, и именно здесь были места, в которые он никогда не хотел бы вернуться, а напротив, всеми силами старался забыть и загнать в самые глубины редких кошмаров. Если бы в любом пабе Лондона у Роберта попросили рассказать об Индии, он бы наплел гору небылиц о золотых горах, подвигах, приключениях, о солнце, диковинных зверях и сказочных факирах, сдобрил рассказ сальными шуточками о тамошних танцовщицах и намеками на обманчивую недоступность некоей высокопоставленной особы, но о настоящих особенностях индийского быта не проронил бы ни слова. Теперь же ему быстро пришлось воскресить в памяти и отвратительную еду, и перезревшие фрукты, и недостаток мяса, и непригодную к питью воду, а также забыть о комфорте, белых простынях, охоте, балах и неге по утрам. Солнце быстро иссушило кожу, покрыв ее мелкими морщинками, черные волосы потеряли блеск, ногти потускнели и пожелтели, и Роберт, приступая с утра к умыванию, каждый раз с тревогой занимался чисткой зубов, опасаясь увидеть в зеркале вместо двух рядов белоснежной улыбки черные пеньки. Но пока ему еще удавалось сохранить внешность для будущего обольщения на балах красавиц в пышных нарядах.
