У меня нет воды, горло пересохло, и я уже чувствую, как кружится
голова. Единственное, что немного радует, это Кэм. Он несет меня на одной руке
и идет, словно бесперебойная машина, не сбавляя шаг, и не чувствуя усталости.
Если бы я шла самостоятельно, давно бы упала и уткнулась лицом в пыльную землю.
Конечно, я бы не отказалась ехать с Максом в колеснице, но он благоразумно
этого не допустил.
Что ж, и так сойдет. Вот только Кэм совсем не дает воду, и я с
тоской слушаю, как объемная фляга бьет его по правому бедру, а вода колышется о
стенки. Вот же мерзкий гигант! Он даже дышит ровно, без перебоев, а на мощной
морде нет никаких эмоций, хотя он явно недоволен, что тащит меня на себе. Так
ему и надо! Указ господина нужно исполнять беспрекословно, а я с самого начала
говорила, что Макс меня приблизит к себе. Пусть теперь привыкает!
Словно почувствовав мое злорадство, Кэм стрельнул в мою сторону
глазами и оскалился:
- Стервозная, о чем ты думаешь?
- А тебе зачем знать мои мысли? – капризно протянула я, - ведь
все равно, тебе они неинтересны.
- Ты права. Ведь все, о чем ты можешь думать, это о своей
неминуемой гибели. – Процедил Кэм. Он был доволен, наверное, представлял, как
расправится со мной.
- Это почему же? Разве тебе не ясно, что господин Рэй приблизил
меня к себе, и я уже не твоя собственность? Никаких экспериментов не будет.
Теперь я – личная служанка и буду жить в покоях господина. – Я довольно
улыбнулась.
- Ты плохо знаешь господина Рэя. – Несмотря на слова, в голосе
гиганта послышалась легкая неуверенность, - то, что он вдруг захотел приблизить
тебя – ничего не значит. Нрав его переменчив, а желания сменяются каждую
минуту. Не понимаю, зачем он выбрал тебя, но, значит, так нужно. – Кэм шумно засопел,
и сдвинул брови, видимо, пытаясь думать, - ты не нужна ему, не обольщайся.
Настанет день, когда господину надоест играться с тобой, и тогда я получу тебя
и уничтожу.
- Ну, да. Утешай себя сколько угодно, ведь надежда умирает
последней. – Кажется, Кэм не понял значение моих слов, но не подал виду. Дальше
мы шли молча, и я снова с тоской думала про воду, которая болталась на бедре
гиганта.
Когда я начала путаться в реальности и времени, вдали показалось
темное пятно. Через некоторое время пятно превратилось в овальный круг –
огромное выжженное до тла поле. Вдоль поля тянулся железный забор, который
утыкался в узкую полоску леса. Лес! Не знаю, насколько он большой, но в нем
можно скрыться. Что было за лесом – неизвестно, но скорее всего, очередное бесконечное
поле. Тут совсем нет воды, ни озера, ни маленького ручейка. Нет даже намека на
крохотную лужу. Макс прав – если бежать прямо сейчас, то даже если получится
скрыться в лесу, я не смогу выжить без воды. Сомневаюсь, что она вообще есть в
этом мире.
Хотя, вода должна быть. Ведь я – серая, а серые живут в воде.
Где-то есть целое море, которое тщательно охраняется от золотых. Не
удивительно, что идет бесконечная война между расами – получается, золотым
приходится что-то отдавать серым, чтобы получить воду. Логично. Интересно,
какую дань они платят, чтобы получить доступ к морю? Надеюсь, это не кровь
новорожденных младенцев? Я с опаской посмотрела на Кэма – что, если постоянное
оплодотворение с этой целью и задумано?
От разглядывания морды Кэма, меня отвлек скрип больших железных
ворот – они уже были широко открыты, но раскрылись еще шире, пропуская нас
вперед. Только сейчас я увидела впереди что-то похожее на арену с узкими
скамейками. Почти все они были заняты – увидев нас, золотые подскочили со своих
мест и издали синхронный приветственный клич. Да, было похоже, что именно так
начинается каждое представление.
- Слава господину Рэю! Слава самому сильному и быстрому
огнекрылому!
«Незадолго до того, как наша жизнь перевернулась с ног на
голову. Но сначала - добро пожаловать в реализм, полный моих несбывшихся
желаний и призрачных надежд. И только потом я пойму, что от меня ничего не
зависит, да и сама я уже - не та».
Как все начиналось
- Просто дотронься до меня. Неужели так сложно? - он едва
заметно повел бровью и изогнул рот в притворном недовольстве.
С трудом, но я это признаю: мне нравятся его небольшие,
розоватые губы. Правда, они вовсе не чувственные, даже, можно сказать, чересчур
тонкие. Я не знаю, какие они на вкус, но слова, которые с этих губ срываются,
они режут как самое острое лезвие. Почти всегда. Он совсем не следит за своим языком.
А ведь очень часто с этого языка капает яд. Он может сказать много обидных
слов, а потом - мгновенно забыть про мое существование.
Ведь я - не представляю интереса. Да, я лишний повод
поглумиться, сделать больно. Да и вообще – он особо не заморачивается о моих
чувствах. Никогда не заморачивался.
Но сейчас все изменилось, сейчас я могу все. В эту минуту я -
его хозяйка.
- Я не хочу тебя трогать. Понял. Сиди, где сидишь.
Макс дернул головой, похоже, хотел потрепать светлый ёжик волос,
но руки крепко связаны и заведены за стул. Хм.
Да, он не совсем близко, но я вижу, как бледная кожа вспыхнула
от возмущения, а серо-голубые глаза потемнели от еле сдерживаемого бешенства.
Он все такой же. Не слишком крепкий, без мускул и идеальных кубиков
на плоском животе. Даже местами ребра выпирают. А ноги длинные как у цапли,
обтянуты джинсами болотного цвета. Разве он привлекателен? Сущий бред. Помню
нашу первую встречу – он показался мне настолько невзрачным, что я прошла мимо,
даже не обратив на него внимания. Так – ничего особенного, обычный, еще один из
тысячи, из сотни тысяч. Таким он был для меня до определенного момента. До
момента, пока у меня вдруг не снесло крышу, назовем это так, чего уж
заморачиваться.
Сексуальный мужчина, он ведь брутальный, здоровый как бык. Я
тоже так когда-то считала.
- Ты - дура. - Он тяжело задышал. - Я всегда это подозревал. О
Стасе подумала? А дети - что? Ты – чокнутая! Развяжи руки и я уйду. Я обещал,
что никогда никто не узнает. А ты чего творишь?
- То есть, теперь ты не хочешь, чтобы я тебя трогала. - Я
наигранно вздохнула, махнула туго стянутым на затылке хвостом. Я специально
сделала хвост повыше, чтобы он покачивался из стороны в сторону как маятник.
Ну что же, отступать мне некуда. Плавно слезла с прикроватного
столика у стены, если, такое, конечно, возможно, и подошла к Максиму.
Да, к нему лучше близко не подходить. Но я не могу удержаться. Даже
издалека я вижу, как между его ног топорщится ткань джинсов - его член плотно упёрся
в ширинку, словно хочет вырваться наружу. Выходит, вся его злость сейчас - от
бессилия. Что он там про себя говорил? Примерный муж, однолюб. Да просто примитивная
скотина. Такая же, как все.
