Гималаи, 1449 г
Пожилой тибетский монах стоял на вершине горы. Его взору открывался обширный вид на долину Смерти. Несмотря на ледяной порывистый ветер, мудрый старец твёрдо стоял на ногах и словно не замечал, что ветер пытается подтолкнуть его к обрыву, рядом с которым одинокий человек проводил таинственный ритуал. Он, то возводил руки к небу, то опускал их, то бормотал себе что-то под нос, то распевал свои странные песни. Холодный ветер продолжал яростно рвать его сангати, но монах не отвлекался. Он был настолько поглощён таинственным ритуалом, что даже жалобный плач пятерых младенцев, лежащих подле его ног, не мог отвлечь этого религиозного человека. Младенцы, полностью голенькие, лежали в ряд около обрыва. И, несмотря на то, что дул ледяной ветер, они не мёрзли, словно таинственная энергия обволокла их теплом и подрумянила щёчки.
Когда монах закончил свои песнопения, он достал из-за пояса кожаный мешочек с водой, откупорил его и стал поливать водой новорождённых. Те снова принялись хныкать, однако старец, как заговорённый, продолжал своё священное действо. Ведь он знал, что вода, которой он поливает сейчас детей, не простая. Он сам добыл её из священного озера, что лежало высоко в горах. Сделать это было непросто. Почти пять километров ему пришлось идти по крутым горным тропам, а потом, достигнув озера, ещё и нырять в его ледяную воду, ибо на дне били ключи той самой целебной воды, которую йоги называют «живой». Но иметь живую воду, – это ещё полдела. Ведь если её неправильно применить, то вместо жизни вода подарит смерть. Монах знал, как использовать воду, ведь он был никем иным, как высшим йогом, познавшим тайны Вселенной. И сейчас он выполнял самую важную миссию всей его долгой жизни. Миссию, которая может изменить мир, поможет сохранить баланс природы. И не случайно старец выбрал для своей миссии именно это место. На стыке двух миров, озера Жизни и долины Смерти, где энергия древнейших и просветлённейших, накопленная здесь тысячелетиями, смыкается в едином энергетическом потоке, он, простой монах, даст Миру то, в чём он, Мир, так нуждается. Он даст ему надежду…
Когда мудрец закончил поливать младенцев «живой» водой, он спрятал мешочек обратно за пояс, возвёл руки к небу и стал снова бормотать что-то под нос. Буйный ветер стал ещё пуще хлестать его тело обжигающим холодом, потоки таинственной энергии ураганным вихрем вознеслись над долиной Смерти, но старец улыбался и продолжал с закрытыми глазами бормотать священные слова. В ледяном ветре, в ярком солнце, в снеге, что лежал под его ногами, монах черпал энергию природы. Энергию, которая сделает этих пятерых малюток сильными духом и бессмертными телом.
Буйство природы и энергии продолжались ещё несколько мгновений, пока высший йог не опустил руки и не открыл свои ясные, как небо, глаза. Всё, ритуал завершён! И ледяной ветер тут же стал стихать.
Тем временем монах с любовью посмотрел на пятерых младенцев, которые всё так же лежали перед ним. Кто-то из них уже спал сладким сном, кто-то любопытно смотрел по сторонам, кто-то морщил носик. Эти дети ещё не знали, кто они. Они не знали, для чего были посланы в этот мир. Но будущий наставник их всему научит, он просветит их разум и поможет выполнить важную миссию, которая на них возложена.
Монах встал перед младенцами на колени и стал бережно закутывать каждого в заранее подготовленные тёплые тряпки. Когда все дети были тщательно укутаны, старец уложил их в большую корзину, чтобы спуститься вместе с горы, как неожиданно замер и напрягся. Прямо за его спиной стоял Он. Существо, которое монах меньше всего хотел сейчас видеть. Но человек не расстроился и не удивился. От этого существа ничего не скроешь, ничего не спрячешь. И монах ждал Его, правда, не так скоро. Но самое главное, что высший йог успел выполнить ритуал, и Тот уже не в силах ничему помешать.
Монах выпрямился во весь рост и степенно повернулся. Перед ним стоял высокий молодой мужчина в чёрных одеждах, покрытых таким же плащом. И в его чёрных, под стать одежде, глазах играли огоньки пламени.
– Так, значит, это правда? Бог создаёт своё войско? – весело спросил незваный гость.
Монах промолчал.
Тогда мужчина направил свой взгляд в большую плетёную корзину, где спали младенцы.
– Значит, пятеро… – промолвил он, после чего снова поднял свои чёрные обжигающие глаза на старца.
– Они такие маленькие и беззащитные, ты не боишься за них, Великий Учитель? – с издёвкой спросил он, проедая монаха пламенем глаз.
Но высший йог выдержал этот тяжёлый, испытывающий взгляд и твёрдо ответил.
– Они под защитой Бога, им нечего бояться.
– Они под твоей защитой, йог. А вот защиту Бога им ещё следует заслужить! – ответил грозно незваный гость и в его глазах заплясали искры.
Но он смягчился и далее продолжил в своей обычной ироничной манере.
– Конечно, пока они с тобой, я ничего не смогу им сделать. Но они будут расти и рано или поздно выйдут в мир. А ты сам знаешь, как много их там ждёт искушений, – и мужчина язвительно улыбнулся. – Мало ли что может случиться, не так ли?
Мудрый старец промолчал. А что он мог сказать? Судьба этих малюток зависела только от них самих и от силы их духа. Впереди их ждало довольно много испытаний. И кому, как не этому существу, воплощению самого Зла, что стояло сейчас перед ним, знать об этом!
Незваный гость, поняв, что его слова попали точно в цель, стоя вполоборота, как бы собираясь уже уходить, кинул через плечо напоследок:
– Встретимся через пару сотен лет. Ведь именно столько тебе понадобится, чтобы их воспитать.
И мужчина в чёрном исчез, как будто его и вовсе здесь не было. На вершине горы остался стоять только монах с младенцами, терзаемый тревожными мыслями.
* * *
Нью-Йорк, наше время
– Эй, где моё новое платье? – разносился по всему дому крик недовольной Кэти.
Красивая черноволосая девушка двадцати лет гневно распахивала все шкафы на первом этаже, в поисках исчезнувшей вещи.
– Это то, в котором тебя можно принять скорее за проститутку, чем за воина Света? – ухмыльнулся Александр, спускаясь со второго этажа с большой кружкой кофе.
– Это не смешно, Алекс, – гневно зашипела на своего брата Катрина.
– Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты называешь меня Алексом! – наступила очередь злиться её брату.
– А я не люблю, когда ты обсуждаешь мои платья. Это не твоё дело, что я ношу.
