Человек, даже если он во всем сомневается, не может не верить своим мыслям.
Св. Августин
Эта история – не выдумка и не сказка, это правда. Мои воспоминания не подвластны времени, и в каком бы уголке света, на море или на суше, я не находился, события моего детства и юности хранятся в моей памяти столь же отчетливо, как некогда вызубренная таблица умножения.
Когда-то три известных писателя, – увы, ныне покойных, – задали мне один и тот же вопрос:
– Скажите честно, вам доводилось видеть привидения?
– Если честно, то да, – ответил я.
В первый раз – это было давно – наша встреча была ни чем не примечательна, ее можно отнести к самым первым детским воспоминаниям. Тогда мне еще не исполнилось и пяти лет. Мы жили в огромном темном доме в Генте, в коммуне Гем. Улица была безрадостной и безликой. С наступлением сумерек она становилась совсем серой и мрачной, и скупые лучи заходящего солнца окрашивали все комнаты в доме в красноватый цвет. Однажды в такой предвечерний час – единственный, оживляемый солнечным светом – я сидел у окна. Мое внимание привлекла какая-то повозка. Она свернула за угол и улица вновь опустела. Элоди, наша служанка и моя компаньонка, тоже глазела на улицу, отдыхая от дневных трудов.
– Элоди, а кто этот человечек в красном шарфе? – спросил я. – Возле вон того дома напротив?
Элоди посмотрела, куда я указывал, пожала плечами и ответила:
– Я никого не вижу.
– Он злой?
– Я же сказала, что там никого нет.
Я удивленно посмотрел на нее, и затем вновь взглянул в окно. На сей раз я и впрямь никого не увидел.
– Он, должно быть, зашел к мадемуазель Делтомб, – предположил я.
– Да нет же, – возразила Элоди, – никто к ней не входил. И вообще, хватит нести вздор.
Но об этом человечке в красном шарфе, так внезапно появившемся и исчезнувшем, я рассказывал всем – матушке, отцу, сестре. В конце концов, Элоди рассердилась, обозвала меня вруном и нашлепала. Элоди была сердечная женщина – я всегда буду помнить о ней – но ее терпение и доброта были не безграничны.
Мадемуазель Делтомб, наша соседка из дома напротив, обожала детей. Это была одинокая и вечно грустная дама лет семидесяти. Она часто кормила меня миндальным печеньем, нугой и прочими сладостями, и мне казалось, что она меня очень любит. Возможно так оно и было – по крайней до того дня, когда я рассказал ей о человечке в красном шарфе. Отлично помню ее удивление. И страх в ее глазах.
