В большом дыму и полночи и полдни,
А я хочу от дыма их избавить,
Ты только все, пожалуйста, запомни,Товарищ память…
/из песни/
Что такое революция? В толковом словаре русского языка времен СССР (1975 г.) это понятие определяется так: «Коренной переворот в жизни классового общества, проявляющийся в свержении старого общественного строя и установлении нового, прогрессивного строя».
Достаточно объективное определение, дающее полноценную пищу для размышлений. Слово «прогрессивный» здесь упоминается не случайно и имеет явно благопристойное звучание. Тогда как слово «свержение» употреблено без тени сожаления и сомнения в правильности совершающегося события. Но это то, что подразумевается революционной большевистской пропагандой, «единственно верной» государственной идеологией, которая просуществовала от октября 1917 до падения СССР.
Само же по себе это определение, повторюсь, достаточно объективно. Это сегодня мы понимаем, что революция несет с собой достаточно много «пены», если не сказать откровенно – зла. И слово «свержение» воспринимается нами скорее негативно. И это естественно, потому что это слово имеет синонимы – «насилие» и «агрессия».
А вот что касается слова «прогресс», то с этим все гораздо сложнее. Выражаясь штампом времен СССР, «все прогрессивное человечество» относится к этому фактору нашего существования если не однозначно благожелательно, то, скорее, положительно. И уж, во всяком случае, с «пониманием»: «Прогресс остановить нельзя!». И это, опять-таки, общепринятый штамп. А мышление штампами – признак несвободы.
Для того, чтобы в этом разобраться, давайте более тщательно исследуем феномен революции. Благо что многие из нас имеют опыт жизни в СССР, в стране, которая была «плотью от плоти» и (что более характерно) «кровью от крови» грандиознейшего революционного переворота, потрясшего весь мир.
За основу нашего исследования мы возьмем классическое, наиболее известное определение революционной ситуации, в котором «низы» не хотят жить по-старому, а «верхи» не могут управлять по-старому. То есть, тут два фактора: 1. Неудовлетворенность существованием подавляющего большинства населения страны и 2. Неспособность властьпридержащих эту власть удерживать в сложившихся новых условиях.
Неудовлетворенность «низов» была всегда в известной нам истории. И свершавшиеся революции и революционные перевороты отнюдь не улучшали их существование. Скорее наоборот. Их просто грубо использовали отдельные волевые выскочки, выдвиженцы, преисполненные гордыни лидеры революции в своих, как правило, корыстных или честолюбивых целях. Чтобы самим попасть «из грязи в князи», чтобы уже самим попирать «народное быдло». И за это они готовы были драться между собой как пауки в банке. Были ли то сподвижники Робеспьера, Ленина (задавившие эсеров и меньшевиков) или Сталина, все это лишь частности той закономерности, которая называется «революция».
Сама революционная идеология – это ложь, прежде всего для «низов», чтобы, прельщая их «светлым будущим», использовать их как орудие государственного переворота, захвата и удержания власти. А там «хоть трава не расти, хоть хлеб не роди». И «тюрьма народов», как называли радетели революции Российскую Империю, оказалась просто курортом по сравнению с той системой, которая сложилась при власти «отца народов» Сталина.
Коммунизм СССР достиг апогея «хорошей жизни» в правление Брежнева, когда большинство трудового народа уже могло позволить себе «нажраться от пуза» хотя бы по праздникам. И «нажирались». Масштаб алкоголизации населения четко свидетельствовал о том, что неудовлетворенность существованием «низов» никуда не делась. Они, по сути, так и остались рабами, обманутыми посулами «светлого будущего». Лучше всего эту ситуацию охарактеризовал духовник нынешнего патриарха Московского и всея Руси Кирилла старец Илий: «Коммунизм расшифровывается так: „кому низ?“» [«АиФ» №1, 2017].
Эта вечная неудовлетворенность стала главной причиной развала СССР. Именно эта, так сказать, субъективная составляющая стала главной в ряду объективных факторов крушения империи коммунизма. Даже несмотря на то, что большинство населения накануне высказалась на референдуме за сохранение Союза. Что явилось, в общем-то, отражением естественного страха нового, неизведанного пути.
Никакого противоречия, на самом деле, в этом нет. Здесь можно привести аналогию с недавними событиями на Украине. Если бы был возможен и имел значение референдум в Киеве и Западной Украине по вопросу сохранения Крыма в составе Украины, то можно не сомневаться, что население высказалось бы «за». Но никто ведь не бросился с оружием в руках «воевать Крым» после его присоединения к России. А это четкое свидетельство того, что патриотизмом со стороны украинцев здесь, как говорится, и не пахнет. Они в глубине души отдают себе отчет, что это не их.
Мощная трещина в фундаменте СССР обозначилась уже в 80-е годы, когда «железный занавес» стал почти прозрачным благодаря, главным образом, «их радиоголосам». До «совков» стало доходить, что «нажираться от пуза», оказывается, возможно не только по праздникам. А вовсю «процесс пошел» уже с приходом Горбачева и развалом берлинской стены. То есть, за несколько лет до беловежских» подписантов».
Революция в виде «диктатуры пролетариата» и «власти трудящихся» оказалась несостоятельной. Для подавляющего большинства людей эта ложь оказалась очевидной. Справедливости ради надо сказать, что в советской системе было кое-что достаточно ценное. Да, общество было и оставалось тоталитарным, насквозь пронизанным революционной коммунистической идеологией. Но уже в последние пару десятилетий существования СССР этот тоталитаризм был отчасти закамуфлирован, а отчасти сглажен, смазан, размыт. Чудовищная карма периода ленинско-сталинского геноцида и доносительства была во многом искуплена испытаниями Великой Отечественной войны. А в последующих поколениях советских людей вновь стали проявляться генетически заложенные лучшие качества духа славянских наций. Этому способствовал и, как это ни парадоксально, так называемый моральный кодекс строителей коммунизма, имевший статус духовного ориентира советского общества. Идеология «верхов» должна была выглядеть респектабельно, и в их среде не смогли придумать ничего лучшего, чем взять за основу этого кодекса… Христианские заповеди. Этот документ имел как бы формальное значение. Мало кто воспринимал его всерьез, как, впрочем, и Конституцию, Основной Закон СССР. Тем не менее, это устраивало всех, придавало стабильность обществу и относительную «уверенность в завтрашнем дне».
