Про Армению и армян давно не писали романов. Не писали с любовью, без которой и не роман это вовсе, а бухгалтерия. Или кляуза. Наверное, секрет молчания наших писателей кроется в тексте странной, на мой взгляд, Конституции страны, где напрочь отсутствуют такие слова, как Нация, История, Будущее и, конечно, слово Любовь. А без нее какой ты армянин? И какая же это Конституция? Или это попросту долговая расписка ростовщику: так мол, и так, жить буду впредь по твоим понятиям, которые выше моих законов, платить проценты недрами и молодежью, а в качестве залога – вот она, вся Армения? И какое будущее может быть у народа, у которого даже прошлого нет в паспорте страны? Без любви к своему очагу и своему народу, к той части страны «Ергирь», которая почему-то называется Республикой Армения, а не Армянской республикой – до тех пор в Будущем, когда она снова станет Арменией. А по факту – без киностудии «Арменфильм», на которой снимались «Цвет граната» и «Мужчины», а сейчас растет бурьян и даже убран с фасада наш Давид на своем волшебном иноходце Куркике.
У не зависимой от себя самой Армении вообще особый счет к мужчинам, которых истребляют ментально, физически и по-всякому. Были у нас памятники мужчинам и только один – Матери Армении. А потом стали поступать, как в заявленных еще в «Али Бабе» «окнах Овертона»: крестики уже и на всех соседних домах, чтобы сбить с толку разбойников. Но в Армении и по всей Армении именно, думаю, разбойники понатыкали женских статуй «про-всё-хорошее» и даже уложили жирную дуру с сигаретой посреди роскошного Каскада. Таким вот хитрым способом припрятали и растворили мужские образы на улицах. И точно так же их растворяют в парламенте страны, где заседают пусть не жирные, и без сигарет, но с константой основной востребованной характеристики IQ, что присутствует на Каскаде. В общем я мужчинам сочувствую и готова за них побороться, потому что без них какие мы женщины? Вот и главные мои героини (нет, совсем не я) воспринимают мир как идеальную конструкцию, где во главе всего – мужчина (отец; муж; товарищ; брат; сын; внук). Конечно, любовь вспыхивает и вне семейных рамок. Но если кто-то мне скажет, что женщины не обладают энтузиазмом и отточенным за тысячелетия мастерством придумывать и мастерить эти рамки, то я тут же узнаю в нем инопланетянина. Словом, в своем романе я пытаюсь восстановить в правах мужчин, которые, понятно, работают классными ментами, врачами, спортивными тренерами, сельскими пастухами, университетскими профессорами, сапожниками, а уйдя на покой, играют в нарды в Пушкинском парке или гораздо дальше, держа в обозрении не только Армению, но и весь мир.
В армянском языке целых сорок слов про любовь, синонимов этого главного человеческого переживания, которое направлено на детей вообще, родню и соседей в частности. На науку и родину, юмор и гордость, братство и заботу, чтение и письмо, семью и мечты. Всего таких словообразований от любви в армянском языке полтысячи, представляете? И все они мне дороги, потому что обязывают соответствовать словарному запасу – а значит, и сущности народа, от которого я родилась благодаря волшебным встречам – иначе не назовешь – моих прадедушек и прабабушек, дедушек и бабушек именно в годы очередных ужасающих попыток истребить армянство. Благодаря встрече моих папы и мамы именно в годы Великой Отечественной войны, когда папа уже был на фронте и увез туда мою маму из благополучного Тифлиса в 1942 году.
Наверное, армян убивали, чтобы уничтожить тот камертон Любви, которым они вековечно являлись в мире и остаются по сей день. Чтобы человечество заменило это многомерное понятие простым сексом и заткнулось наконец. Геноцид армян длиной в две тысячи лет – наша вековечная боль, но и вековечный источник оптимизма, закрепленный в народном фольклоре: «С нас мир начинался, нами и будет завершен». А ведь это накладывает обязательство быть ответственными за весь мир! При нашей-то нынешней малочисленности и территориальной крошечности.
И как ни крути, Армения опять – как тысячи лет назад – является преградой для всадников тьмы, что стремятся проникнуть в сердце Евразии. Апрельская вспышка тлеющей войны показала: да, мы на своем посту, и победа ценой гибели ста молоденьких стоиков и увечий выживших героев Карабахского фронта – еще одно доказательство нашей вековечной миссии. А без миссии нет народа – один пустой пиар и костюмированное представление. Без осознания миссии нет и человека – одно дурацкое потребительство и даже снижающееся воспроизводство. Потому что зачем плодиться-то? Во имя чего? Чтобы мамы не кормили грудью, а гнобили пап по ночам – ведь с бутылочкой и папа – кормящая мама? Чтобы детеныши глотали канцерогенные молочные смеси, потом – пирожки с ГМО, консервы из антибиотиков, туфту по телевизору и затем – таблетки от всего этого в перерывах разговоров по гаджетам? И разговоров-то – Боже мой! – о чем? О том же корме для желудка и мозгов и новой сбруе для себя, любимого, и на всё на свете положившего?
Как человек, родившийся от армянского народа, я везунчик. Мне повезло первой из всей родни появиться на свет в Ереване именно у моих любящих родителей и строгой старшей сестры, повезло получить замечательное и бесплатное советское образование, очень похожее и на то, что сеяли мой прадедушка Агаси Варжапет в армянских селах Ахалкалака и Лори, и в селе Гандза – прапрадедушка Терь Сукиас родом из Эрзрума. И другой прадедушка, дьякон и звонарь Мкртыч, тоже из Эрзрума, но сиротой спасшийся в Карсе. И все их предшественники еще во времена Маштоца, а может, и раньше. Кто знает? Только дух моего народа, продолжающего открывать новые школы на родине в Карабахе и в далеком Лос-Анджелесе, в Запорожье, Волгограде и в Сибири, где, казалось бы, и не ступала нога армянина.
Мне повезло работать под началом умных и порядочных людей, которые были не только руководителями, но и воспитателями. Начальник Лаборатории научной организации труда и научно-технической информации Дон Егорович Ваградян и министр финансов, а затем – торговли, Степан Рубенович Сафарян, министр территориального управления и градостроения Леонид Самсонович Акопян – мои учителя ничуть не меньше, чем первая учительница Кнарик Ивановна Багдасарян и замечательная классная руководительница Наталья Герасимовна Луценко. Если бы в правительстве Армении сегодня появились такие интеллектуалы и наставники (замечу, абсолютно честные), то и не знаю, что бы случилось. Наверное, из-за кордона была бы дана команда немедленно снять их. А лучше – убить. Типичнее – опорочить и убить, чтобы бездушная пошлячка где-то там, наверху, а на карте – заметно левее, вгляделась в свой гаджет, осклабилась и сказала: «Вау!». Потому что их приход означал бы уход. Уход от жалкой роли банановой туристической провинции Запада, которую вот уже 25 лет нам усиленно навязывают.
