Фэй Хайшэн открыл глаза и долго смотрел в металлический потолок. Это была одна из его слабостей, мелочь, в которой он не признавался даже психологу и местному священнику, а ему уже иногда исповедовался в своих сомнениях и даже немногочисленных грехах. Что малодушно каждое утро лежит так какое-то время не от лени и не от боязни начинать обычные дела, ведь если встал, то предписано следовать плану работ и алгоритму на весь день, а пока не встал, то день как бы и не начался.
Он лежал и смотрел в потолок, который знал уже досконально, до каждой трещинки, до каждой точки. Лежал и не хотел больше ничего: не вставать, не идти есть искусственную еду, не надевать потом долго скафандр (тем более что это новая модель, которая, как говорят из параллельной группы, сильно натирает тело), не выходить наружу.
Однако же надо показывать поднятое и положительное настроение, ведь за ним постоянно наблюдают, а если данные покажут угнетенное настроение духа, то потом замучаешься проходить тесты и сдавать анализы, и после его будут оценивать и светила психиатрии, да и напарникам дадут задание приглядывать за ним.
Да и работа, даже при такой низкой силе тяжести, почему-то давалась особо нелегко…
Ладно. Фэй напоследок зажмурил глаза особо сильно, будто хотел выжать последние капли сна, и рывком встал с постели.
Он уже привык к местным реалиям и мог двигаться со столь малой силой тяжести так же ловко, как и на Земле, но подсознательно боялся возвращения к знакомым с детства условиям. Вспоминать, что твое тело весит в шесть раз больше, что надо прикладывать гораздо бо́льшие усилия, чтобы выполнять повседневные действия. Конечно, они каждый вечер (если это можно назвать вечером) проводят много времени за физической активностью, и каждый самый минимальный фактор фиксируется специалистами дома, и вносятся нужные коррективы, но все-таки… Были же всем известные случаи, когда человек после длительного пребывания здесь возвращался на Землю, и происходила трагедия. С тех пор прошло очень много времени, и все уже учли.
Учли, как же, отвечал вредный внутренний голос. Учли – ценой чьей-то жизни. А когда с тобой что-то случится, эти умники тоже ответят: так, теперь мы так делать не будем, хорошо. А погибший? А что погибший? Он герой, а семье положена пенсия. Если все не потонуло в бюрократии и согласовании на уровне среднего звена чиновников.
Проходя по длинному коридору, украшенному панелями с видами земных пейзажей, а они были устроены хитро, что каждый видел что-то свое, кому-то показывались пляжи тропических островов, кому-то – тайга, а где-то и джунгли бывали, Фэй остановился у иллюминатора, скрытого картиной. На долю секунды он, поглощенный настолько естественными звуками и запахами, практически поверил, что находится дома, но потом грустно улыбнулся и посмотрел настоящее изображение.
Далеко вверху, через тысячи и тысячи километров черной бездны, через многочисленные магнитные и радиационные пояса, через кольцо из обломков, мимо ни шатко ни валко работающей линии снабжения, мимо бактерий в анабиозе, которые уже давно после многочисленных аварий летают повсюду, мимо черт знает чего еще, парила маленькая сине-серая планетка, капля чуть белесой воды.
Фэй прищурился и прикрыл ее пальцем. Все, теперь на миллиарды световых лет вокруг них никого нет. Мы абсолютно одни, мы сироты, и надежды нет.
Или нет? Только отсюда пойдет заселение Вселенной, мы – новая жизнь и хозяева всего сущего.
Он опять подвинул палец и широко улыбнулся. Нет, вот она, Земля. Наш дом. Никуда не денется, и, если что-то произойдет, мы сможем всегда вернуться. Если хорошо присесть и оттолкнуться, то можно преодолеть это хиленькое притяжение, потом тебя незаметно, но властно захватит притяжение Земли и потащит домой, где совсем все иначе.
Он огляделся и незаметно вздохнул. Нет, пока еще у него очень много времени до окончания вахты на Луне, и сейчас совсем не время для печали. Впереди много работы.
