Всегда я рад заметить разность
Между Онегиным и мной.
Когда мне бывает трудно, я иду на Мойку, 12 – к Пушкину. Вхожу в его квартиру – последнюю квартиру, где он жил и где умер. Пробегаю через комнаты в кабинет, смотрю на его стол, на его книги. Потом иду обратно – в одной из комнат висит на стене под стеклом записка писателя Владимира Фёдоровича Одоевского: «Жуковскому, Плетнёву или Далю. Напиши одно слово: лучше или хуже. Несколько часов назад Арендт надеялся». Я знаю, мы все знаем: Арендт – врач, лечивший Пушкина, надеялся зря. И всё равно, всё равно эта записка чем-то помогает мне: я вижу за ней друзей, любящих Пушкина, вижу его – измученного, раненого, умирающего человека – и этого человека я люблю.
За что люблю? За веселье, и мудрость, и грусть, и благородство. За верность той мечте о свободе, которую он пронёс через нелёгкую свою жизнь. За умение чувствовать себя счастливым даже тогда, когда это очень трудно. За то, что он любил людей и умел дружить с ними…
Первая страница романа в стихах «Евгений Онегин» – посвящение:
Не мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя…
Пушкин посвящает «Евгения Онегина» своему другу Плетнёву. Есть ли, может ли быть на свете лучший подарок, достойнейший «залог дружбы»? Для Пушкина так высока его дружба, что и этого подарка мало. А «Онегин» – вся его жизнь:
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, лёгких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Всё вложено в эту книгу: ум, сердце, молодость, мудрая зрелость, минуты радости и горькие часы без сна – вся жизнь прекрасного, гениального и весёлого человека. Вот почему я каждый раз с трепетом открываю страницы, которые прошу вас прочесть вместе со мной.
Кто главный герой романа «Евгений Онегин»? Ответ на этот вопрос кажется вполне ясным: конечно, тот, чьим именем назвал Пушкин свою книгу; конечно, Евгений – кто же ещё? Даже Татьяна, даже Ленский играют в романе менее важную роль, а уж тем более Ольга, старики Ларины, соседи-помещики, светские денди, крестьяне… И в школьных учебниках мы читаем: главный герой романа – Евгений Онегин, типичный молодой дворянин начала XIX века. Это, разумеется, правильно: без Онегина и романа бы не было.
Но этот роман не совсем такой, как другие известные нам произведения того же жанра, и не только потому, что он – в стихах. Что-то ещё отличает его, скажем, от «Героя нашего времени», или «Рудина», или «Войны и мира». Это «что-то» – постоянное открытое присутствие автора. Он всё время здесь, на страницах своей книги. То выглянет из-за плеча героя и улыбнётся нам, то поделится своей печалью или радостью, то очень серьёзно расскажет о своих мыслях, о своей любви, дружбе, работе…
Вот поэтому для меня главный герой романа – всё-таки сам Пушкин. Как бы я ни сочувствовала Онегину, как бы ни любила Татьяну, как бы ни жалела Ленского, для меня самым близким и интересным из всех людей в романе остаётся автор. И можно попробовать, отвлёкшись от привычного школьного представления, прочесть этот роман как роман про Александра Пушкина.
Начало первой главы «Онегина» мы все знаем наизусть с детства: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» Речь идёт о Евгении: это его дядя заболел, его мыслями (даже заключёнными в кавычки) Пушкин начинает роман. И вся первая глава, казалось бы, рассказывает об Онегине: его детстве, юности, привычках, развлечениях, друзьях.
Эпиграф к этой главе: «И жить торопится и чувствовать спешит» (Кн. Вяземский) – тоже про Онегина, это он «жить торопится»…
Но если прочесть главу повнимательней, мы увидим, что в ней не один, а два героя: Онегин и Пушкин. Им не только уделено почти равное количество строф, мы узнаём об авторе почти столько же, сколько о герое. Они во многом похожи, недаром Пушкин сразу скажет об Онегине: «добрый мой приятель». Но много у них и разного. Трудно, конечно, сравнивать реально жившего великого человека с другим, созданным его фантазией, а мне всё-таки каждый раз, когда я читаю роман, думается: насколько же Пушкин ярче, умнее, значительней человека, которого мы называем «типичным представителем» его эпохи!
В то время, когда он начал писать «Онегина», полагалось начинать большое поэтическое произведение торжественным вступлением, обращаясь к богам. Так, как начал Гомер свою «Илиаду»:
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…
Или так, как начал Пушкин свою оду «Вольность»:
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Так полагалось. А Пушкин начинает свой роман в стихах совсем иначе. Он берёт строчку из знакомой каждому его современнику басни Крылова «Осёл и мужик» «Осёл был самых честных правил…» и переделывает её по-своему. Сразу, с первой же строки, он смело, весело, молодо бросается в бой против того, что устарело, что мешает развитию литературы, что ему ненавистно: против сковывающих писателя правил и законов – за свободу мысли, свободу творчества. Никого он не боится: ни критиков, ни учёных знатоков, ни даже друзей-писателей, которые, конечно, рассердятся на него за подобное начало.
Итак, роман начинается без всякого вступления – мыслями героя, едущего к больному дяде, которого он не знает и не любит, чтобы
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же чёрт возьмёт тебя!
Одобряет Пушкин такое поведение Онегина? Пока мы ещё не можем ответить на этот вопрос. Но дальше, читая роман, мы всё узнаем: и что думает Пушкин об Онегине, и как он смотрит на принятые в свете родственные отношения, и какие люди ему по душе, кого он ненавидит и за что, над чем смеётся, что любит, с кем борется…
Уже во второй строфе, знакомя нас с Онегиным, Пушкин напоминает и о себе:
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас…
И дальше – по поводу того, что Онегин «родился на брегах Невы»:
…Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.
Всего несколько строчек сказано о самом поэте, а узнаём мы из них очень многое: поэт жил в Петербурге, но теперь ему нельзя там жить; им написана поэма «Руслан и Людмила», у которой есть друзья, но есть и недруги, об этом известно читателю, знакомому с журналами: ведь вокруг «Руслана и Людмилы» разгорелся литературный бой.
Мы читаем следующие строфы – о воспитании Онегина, о том, что он знал и умел, – и невольно всё время сравниваем его с Пушкиным, представляем себе Пушкина. Автор и его герой – люди одного поколения и примерно одного типа воспитания; у обоих были французы-гувернёры; оба провели молодость в петербургском свете; у них общие знакомые, друзья. Даже родители их имеют сходство: Сергей Львович Пушкин, как и отец Онегина, «долгами жил… и промотался наконец». Но вот Пушкин сообщает читателю:
