Я проснулся от навязчивого стука в дверь. Накинув на себя
первые попавшиеся вещи, я хмуро побрел через
заваленную хламом комнатку. Не думая ни о чем, и без
всякого интереса, я приоткрыл дверь. В дверной щеле
показалось круглое, встревоженное лицо тети Сони —
старшей по нашей коммуне и, по слухам, хозяйки этой
квартиры в былые времена.
– Альфред, к тебе пришли. – Тихо прошептала она.
– Кто? – Все также холодно поинтересовался я.
– Чекисты. – Быстро отрезала она. Мгновенный холодок
пробежал по моей коже, последствия сна отступили в миг.
Мои глаза быстро пробежали по кругу- не застеленная
кровать, шкаф эпохи ренессанса и идентичный ореховый
комод, в котором был спрятан револьвер.
– ЭЙ! Шо стоишь? Иди, давай, другого выхода нет. —
Одернула меня шепотом тётя Соня.
Уяснив, что и правда другого выхода нет, я прошел через
не очень длинный коридор на кухню округлой формы. В
центре помещения, за круглым столом, сидели две темные
фигуры. На них были шляпы и кожаные пальто. Они оба
воткнули свой дубовый взгляд куда-то в район сахарницы,
которая стояла в центре стола.
– Альфред Розенберг? – Приподнял на меня голову один из
них. Я рассмотрел его огромный бугристый нос и глаза, не
естественного вида, наверняка пораженные какой-то
болезнью.
– Нет. – Тихо ответил я. – Моя фамилия Верховный. – Второй
чекист медленно оторвался от стула и подошел ко мне. Он
протянул руку, кисть которой уродовал сильный ожог. В
обожженных пальцах красовалось удостоверение ЧК ОГПУ.
– И все-таки, мы бы хотели убедиться… – Недоверчиво
сказал он. – Предъявите свои документы. Я, мельком,
заглянул в его пустое лицо. Его серые глаза выражали
готовность арестовать меня в любой момент.
– Одну минуту. – Сказал я и направился в комнату. Я
вернулся с паспортом, руки мои слегка подрагивали.
«„Бугристый нос“» жестом указал мне присесть за стол, я
повиновался. Он взял мой документ и начал детально его
осматривать.
– Чаю… Товарищи? – Подобострастно спросила тетя Соня. Я
осознал ее неуверенный тон, так как она, по привычке, чуть
не сказала " Господа". Чекисты оставили ее вопрос без
ответа.
«„Бугристый нос“» вертел в руках мой паспорт, будто искал в
нем что-то запрещенное.
– В округе орудует банда " Черная кошка" под
предводительством Альфреда Розенберга. По нашей
информации, Розенберг скрывается в этой квартире.
– Скорее по доносу. – Не понятно зачем, сказал я, и тут же
поправил себя. – По лживому доносу.
– У вас есть враги? – Поинтересовался «обожженная рука»,
терроризируя меня стальным взглядом.
– Вроде бы нет. – Ответил я.
– Тогда зачем им писать лживый донос? – Спросил
«„бугристый нос“».
– Альфред Верховный, проследуйте с нами. – Приказал
«„обожженная рука“».
– Товарищи, я таки считаю, что в этом нет необходимости. —
Вступилась за меня тетя Соня. Оба чекиста молниеносно
повернулись в ее сторону, ошалев от такой наглости.
– За него может кто-то поручиться? – Спросил более
лояльный «„бугристый нос“».
– Комиссар Гофтман вам знаком? – Поспешила сказать тетя
Соня. – Между прочим, Альфред Верховный, является его
лучшим другом. Комиссар Гофтман наш сосед, живет
напротив.
– Значит Гофтман? – Недоверчиво переспросил ««бугристый
нос»».
– Если хотите, я могу его позвать. – Предложила тетя Соня. Я
пришел в недоумение от столь настырного вранья, так как
Гофтман был последним, кого бы я мог назвать своим
лучшим другом.
– В этом нет необходимости. – Сказал «„бугристый нос“» и
протянул мне мой паспорт, предварительно громко
захлопнув его, затем оба чекиста встали.
– Я вас провожу. – Сказала тетя Соня, я пошел следом, не
веря в происходящее.
В парадной, как по заказу, стоял и курил Гофтман. Он
походил на обычного гражданина, так как был одет в майку
и подштанники. Именно поэтому чекисты изначально
прошли мимо, видимо не узнав его, но затем резко
обернулись и начали наблюдать. Безусловно, они узнали
его лысую голову и черные брови, которые густели с
каждым днем. Тетя Соня жалобным взглядом посмотрела в
суровое чекистское, но при этом безразличное лицо
Леонида. Я туже смекнул, что концерт еще не окончен,
поэтому нужно брать дело в свои руки.
– Доброе утро, Леонид. – Я сделал шаг к нему навстречу и
протянул руку.
– Доброе. – Леонид крепко пожал ее. «„Бугристый нос“» тут же
направился вниз по лестнице. Мне показалось, что у
«„обожженной руки“» сверкнула искра ненависти в глазах,
перед тем как он удалился за своим коллегой.
Не желая долго общаться с Гофтманом, я вернулся в
квартиру, следом вошла тетя Соня.
– Ты то, хоть, будешь чай? – Спросила она.
– Конечно. – Ответил я. Круглое лицо тети Сони расплылось в
улыбке. Она, как искусный кельнер, разлила по чашкам
напиток. Не смотря на излишний вес и далеко за
бальзаковский возраст, она всегда отличалась отменным
здоровьем.
– А с каких пор все чекисты так реагируют на Гофтмана? —
Спросил я.
– Альфред, ты, таки, прибываешь в другом мире. —
Отшутилась она. – Ведь Леонид Давидович получил место
зам. по… у самого Блюмкина.
– Какие еще новости я не знаю?
– Ой-ой-ой! – Тетя Соня махнула рукой. – Остальные новости
не столь значительны.
– Ну расскажите, раз, в кое-то веки, мы пьем чай вдвоем. – Я
проявил излишний интерес специально, так как знал, что
тетя Соня любила посплетничать.
– Доктор Блюменколь захворал. Уже третий день не
выходит из комнаты. Петр Гобченко невестой обзавелся,
вот свадьбу скоро будет праздновать.
– Понятно. – Я допил чай и уже собирался уходить, как вдруг
тетя Соня сказала.
– Подожди Альфред, совсем забыла тебе сказать. Тебя Инна
просила зайти.
Интересно судьба распорядилась, поселив мою бывшую
жену Инну Балконскую в соседней комнате. По батюшке
фамилия Инны Жигачь. Когда мы были женаты, она была
Верховная, а после революции, когда нужно было менять
паспорта, она выбрала себе и нашему сыну фамилию
известного князя Балконского, что довольно безрассудный
поступок с учетом отношения сегодняшней власти к
буржуазии.
Дверь в комнату Балконских была открыта. Напротив двери
стояла заправленная золотистым покрывалом кровать, где
Инна спала с нашим сыном Даниилом. Слева от кровати
был дорогой шкаф, оставшийся от предыдущих хозяев
квартиры, рядом со шкафом валялись деревянные игрушки.
Справа от кровати стояло огромное зеркало, возле которого
на мягком табурете сидела Инна и расчесывала свои русые
волосы. Тумбочка возле зеркала изобиловала различными
атрибутами женского туалета.
– Папа! – Даня подбежал ко мне и обнял мои ноги. Я
погладил его по волосам, цвет которых был как у мамы. —
Семка с соседнего двора постоянно покупает много
семечек, всем дает, а мне нет. – Обиженно сказал он. Я
запустил руку в карман, нащупал там мелочь и отдал ее
