26 марта 1652 года
По одной из улиц Лондона торопливо шагали мужчина и мальчик, стараясь держаться в стороне от сточных канав. Мужчина крепко держал мальчика за руку тощими, костлявыми пальцами и сворачивал то в один темный переулок, то в другой, словно крыса, заучившая свой путь в лабиринте.
Мальчик был в растерянности и не знал, что и думать: этот незнакомый человек не нравился ему. Он пошептался о чем-то с матерью мальчика, и та не поцеловала сына и даже не посмотрела на него, когда мужчина уводил его. Они шли уже довольно долго; на город спускались сумерки, лил дождь, мальчик устал и хотел есть. И ему было страшно.
Вскоре они остановились на заднем дворе большого дома, и мужчина громко постучал. Дверь немного приоткрылась, на них с подозрением смотрела черноглазая женщина.
– Входите, – произнесла она, и дверь открылась шире.
Мужчина втолкнул мальчика в кухню.
Такая женщина кого угодно смогла бы напугать. Она была высока, одета в черное платье. Злое лицо туго обтягивала кожа, и мальчику казалось, что на него смотрит череп.
– Сколько ему лет?
– Восемь, – ответил мужчина.
– Он воняет.
– Его надо помыть, вот и все.
Женщина внимательно рассматривала мальчика. Светлые кудри, свалявшиеся от грязи, большие голубые глаза, курносый нос, уголки губ угрюмо опущены. Он был в грязных лохмотьях, бос.
– Подождите здесь, – произнесла она.
Мальчик стоял, уставившись в каменный пол, поглядывая на пламя в очаге и на котел над огнем, из которого шел едкий, неприятный запах.
Через несколько мгновений дверь снова открылась, и женщина вернулась в сопровождении высокого прихрамывающего мужчины, одетого в длинный, до пола, расшитый золотом халат. Жестокое, самодовольное лицо обрамляла аккуратно подстриженная бородка. Он остановился в дверях и с одобрительной улыбкой посмотрел на мальчика.
– Хорошо, – произнес он. – То, что надо.
Приволакивая ногу, он подошел поближе к мальчику и снова остановился, любуясь им.
– Превосходно.
Мальчика удивила одежда незнакомца и его аристократическая внешность. Мужчина подошел еще ближе и внезапно одним быстрым движением сорвал с ребенка одежду, которая упала к его ногам.
Мальчик потрясенно смотрел на незнакомца. Вельможа сделал еще шаг к малышу и положил ему руку на плечо. Мальчик дернул головой, с силой укусил запястье мужчины и рванулся к двери в дальнем конце кухни.
Человек, который привел его сюда, ухватил мальчика за волосы и крепко держал. Вельможа расхохотался:
– Замечательный, бойкий мальчик. На этот раз ты исполнил все очень хорошо.
– Благодарю вас, милорд.
– Хорошо, – повторил он, разглядывая тело мальчика с растущим удовлетворением. – Я награжу… – Он остановился, услышав неясный шум за дверью кухни. Вельможа нахмурился. – Они пришли рано. Слишком рано. Они должны были прийти не раньше чем через два часа, не так ли? – Он повернулся и посмотрел сквозь открытую дверь в коридор.
Через порог шагнул человек в высокой черной шляпе и черном мундире с жестким белым воротничком. Его сопровождал отряд солдат в красных, подпоясанных шарфами мундирах и серых бриджах армии парламента.
Вошедший обвел комнату стальным взглядом и, обнаружив вельможу, произнес с недоброй улыбкой:
– Добрый вечер, Фрэнсис. Я не помешал твоим забавам?
– Что значит твое вторжение, Томас? – Вельможа раздраженно уставился на солдат, столпившихся в дверях; решительные взгляды солдат не предвещали ничего хорошего.
Человек в черной шляпе посмотрел на женщину и стоящего возле нее мужчину с крысиным лицом.
– Кто привел сюда ребенка? – Не услышав ответа, он повторил громче и строже: – Кто привел его?
– Я, – произнес мужчина с крысиным лицом.
– Оденьте его и отведите обратно. – Он повернулся к женщине. – Сколько сейчас в доме слуг?
Женщина взглянула на своего хозяина, словно прося позволения ответить.
Раздражение на лице вельможи сменилось неуверенностью.
– Томас, я не буду заниматься этим. Забери своих людей, и немедленно уходите.
Человек в черной шляпе не обратил на его слова ни малейшего внимания и продолжал смотреть на женщину.
– Я хочу, чтобы все слуги покинули дом и не возвращались до наступления комендантского часа. Понятно? – Он повернулся и кивнул солдатам.
Те шагнули вперед и схватили вельможу за руки. Тот был в ярости.
– Томас, брат мой! Ради бога! Ты понимаешь, что делаешь?
– Бог? Ради бога? – насмешливо отозвался брат. – Что знаешь ты о Боге, ты, который отверг его двадцать пять лет назад?
Он вышел из кухни и по коридору прошел в красиво отделанный холл: пол был вымощен черными и белыми плитами, на стенах – свечи в резных подсвечниках, вдоль стен стояла позолоченная мебель. Солдаты во главе с сержантом протащили следом вельможу в халате, на них его протестующие вопли действовали не больше, чем на брата.
Они спустились в темный, омерзительно пахнущий подвал и замерли у двери, перед которой горела свеча. Томас побренчал ключами перед носом своего брата, открыл дверь и вошел в огромное подвальное помещение.
В очаге с кирпичным дымоходом, устроенном у дальней стены, ярко горел огонь; треск поленьев, как ружейные выстрелы, эхом отдавался от кирпичных стен и каменного пола. На стенах висели каменные таблички; на некоторых были пятиконечные звезды, на других – ряды чисел. Черепа и кости людей и животных лежали на полках между горящими черными свечами.
В конце комнаты на возвышении, похожем на алтарь, стояла кровать, застланная покрывалом с бахромой. По углам торчали массивные черные свечи. На аналое лежала книга в кожаном переплете.
Пока солдаты, трепеща от страха, озирались по сторонам, человек в черной шляпе кивнул брату:
– Огни ада уже зажжены, милорд?
– Больше я не собираюсь играть в эти игры, Томас. Чего ты хочешь?
– Это не игра, Фрэнсис, уверяю тебя. Это то, что ты устроил себе сам. Я ухожу, мне предстоит проделать долгий путь до темноты. Так что с твоего позволения я удаляюсь. Оставляю тебя на попечении сержанта Прудлава. Он во всех отношениях прекрасный человек и отец троих мальчишек.
Томас кивнул сержанту с грубым тупым лицом и вышел. Не обращая внимания на крики брата, он плотно закрыл за собой дверь подвала.
– Значит, любите развлекаться с маленькими мальчиками, ваша светлость? – спросил сержант.
Взглянув на него, на каменные лица шестерых солдат, вельможа почувствовал, что ярость куда-то исчезла. Его охватил липкий, холодный страх.
– Ваше вторжение недопустимо, – выдавил он из себя.
– Еще одно небольшое вторжение, и мы тут же уйдем, милорд. – Сержант усмехнулся, солдаты тоже хрипло рассмеялись. Он кивнул им, и те впились в свою жертву стальной хваткой.
