Сборник стихов, Виктор Игоревич Голков - Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов

Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов
Название: Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов
Авторы:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов"

Сборник «Прощай, Молдавия» выстроен на основе стихов двенадцати поэтов, опубликованных в разное время в бывшем СССР и за его пределами. Некоторых из авторов уже нет, другие живут в разных странах – в частности, в Израиле, России и США. В Молдавии (Кишиневе) из всех двенадцати осталась только Александра Юнко, стихами которой начинается сборник. Но имена подобраны не случайно – несмотря на несходство тематики, есть нечто, что объединяет, и это не только общность обложки и географии на тот уже достаточно отдаленный от нас исторический момент. Имеется в виду принадлежность к одному поколению, определенная общность судьбы, трагическую черту под которой провела катастрофа, широко известная сегодня под названием «перестройка». По этой причине так плотно представлены в сборнике стихи о молдавской войне, духовной опустошенности и эмиграции. Это попытка создать своего рода исторический срез, поэтически осмыслить себя, но помимо прочего – это просто стихи хороших поэтов, доказывающие, что Молдавия 60-х – 80-х в литературном отношении вовсе не была безнадежно отсталой провинцией.

Бесплатно читать онлайн Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов


Предисловие 2010 года

Сборник «Прощай, Молдавия» выстроен на основе стихов двенадцати поэтов, опубликованных в разное время в бывшем СССР и за его пределами. Некоторых из авторов уже нет, другие живут в разных странах – в частности, в Израиле, России и США. В Молдавии (Кишиневе) из всех двенадцати осталась только Александра Юнко, стихами которой начинается сборник. Но имена подобраны не случайно – несмотря на не сходство тематики, есть нечто, что объединяет, и это не только общность обложки и географии на тот уже достаточно отдаленный от нас исторический момент. Имеется в виду принадлежность к одному поколению, определенная общность судьбы, трагическую черту под которой провела катастрофа, широко известная сегодня под названием «перестройка». По этой причине так плотно представлены в сборнике стихи о молдавской войне, духов ной опустошенности и эмиграции. Это попытка создать своего рода исторический срез, поэтически осмыслить себя, но помимо прочего – это просто стихи хороших поэтов, доказывающие, что Молдавия 60-х – 80-х в литературном отношении вовсе не была безнадежно отсталой провинцией.

Виктор Голков



Эти несколько строк посвящаются поэту Александре Юнко, умершей через месяц после своего 65-летия. По-настоящему творческая, многообразно одарённая натура, сильная и глубокая личность, оказавшая влияние на всех, кто её хоть немного знал, она была, по сути, одним из организаторов, помимо многих других, в том числе и той книги, какая сейчас будет представлена читательскому вниманию. Сборник начинается её стихами и предоставляет возможность познакомиться с творчеством этого яркого и самобытного поэта и человека.


Виктор Голков, июль 2018


Александра Юнко

«Дом долговечней, чем жилец…»

Дом долговечней, чем жилец.
Но виноград, увивший стены,
Мы станем жать, а не жалеть,
И опьянеем постепенно.
В душистом облаке пыльцы
Неумолкающие пчелы,
Как золотые бубенцы,
Над соком кружатся веселым.
Не плачь, не жалуйся, пчела,
Что вечер близок, век недолог
И на редуты книжных полок
Пыльца сиротская легла.
Недвижен виноград лежит,
Впадая в смертную истому.
Мы станем не жалеть, а жить,
И рухнуть не позволим дому.
Мы будем не жалеть, а пить.
Гроздь умерла, вино воскресло.
Стакан нетронутый стоит
У твоего пустого кресла.

«Уже хлебнули горькое питье…»

Уже хлебнули горькое питье
Навеки пересекшие границу,
Отбросив все ненужное тряпье…
А я неулетающая птица.
При мне мое гнездо и мой птенец,
К моей щеке своей щекой прильнувший.
Я знаю, что придет мне здесь конец,
И задыхаюсь, потому что душно.
Нет, не сужу – и помашу крылом,
Слезу роняя от избытка чувства.
Но, воздух разрывая напролом,
Ты задохнешься – оттого, что пусто.
И в этом мы равны, но я равней –
Младенческим оставленная страхом,
Я стала не свободней, но вольней,
А завтра лягу вровень с этим прахом
Уж лучше о столицах мировых
Я стану тосковать до самой смерти
В провинции, где слышат каждый чих
И каждый вздох твой обсуждают, черти, –
Чем вечно озираться на следы
Свои, и отрезать себя вживую,
И ностальгировать на все лады,
Лелея боль, как рану ножевую.
Не улетаю. Стало быть, без крыл.
Не по размеру мне твой плащ скитальца.
И, слава Богу, пять родных могил
Еще могу пересчитать по пальцам.

«Там, где город К. на речушке Б. …»

Виктору Голкову

Там, где город К. на речушке Б.
Остановку сделал для водопоя,
Не успела я рассказать тебе,
Каково мне без, каково с тобою.
По асфальту взломанному иду,
Озираюсь рассеянно, точно приезжий,
На веселые вишни в чужом саду,
Приоткрывшие занавес зелени свежей.
Ты как будто только что взял билет,
Сел на поезд – и поминай как звали.
И никто не выдаст: тебя здесь нет –
Ни в толпе прохожих, ни на вокзале.
Остается похмелье в чужом пиру
И оскомина от недозрелых ягод.
Час пробьет – я уеду или умру,
И следы мои рядом с твоими лягут.

Сны о Кишиневе

«Доктор Ванинов, дайте лекарство…»

Рудольф Ольшевский
Иерусалим иль Петербург.
Мясник тоскует иль хирург,
Не спит и воду пьет из крана,
Душевные врачуя раны.
В Аделаиде и Айове
Нам снятся сны о Кишиневе.
Летят они, воспалены,
И в местные влезают сны.
Однажды видела воочью —
Иль это только снилось мне? —
Скакал Котовский темной ночью
На страшно вздыбленном коне.
То, огрызаясь на собак,
Капитолийская волчица
На красный свет бежит впотьмах,
И красным светом глаз лучится.
То Пушкин мчится на свиданье,
То бродит хмуро Довид Кнут,
То Боря Викторов с Капланом
На преферанс вдвоем идут.
То Ленин без креста, то Штефан
С крестом глядят сквозь даль веков,
Сквозь листья горькие орехов
На Кишинэу и Кишинев.
Не подымая головы,
На нас поглядывают странно
И снова засыпают львы
У неизбежного фонтана.
Сюжеты тают кочевые,
Пока рассвет ползет в окно.
Мы забываем сны ночные,
Мы пьем веселое вино,
Не замечая – старый город
Безвестно канул в бездну лет,
И темный нас дурачит морок
В местах, где Кишинева нет

«Не сбежать от планиды своей!..»

Не сбежать от планиды своей!
Среди мрака ночного и гари
Одинокий поет соловей
Для меня свою лучшую арию.
Без тебя не расслышу его
И пройду мимохожей дорогой —
Лгут предчувствия все! Но легко
Циферблат на запястье потрогаю.
Ты услышишь ли песню мою?
Для тебя я пою и усердствую.
О судьба, я тебя узнаю! —
Это тяжесть любови под сердцем.

«У природы особые сроки…»

У природы особые сроки.
Ветка знает, когда тяжелеть.
Сможешь ли ты меня пожалеть,
Как приду к тебе с брюхом высоким?
Говорят – до венца заживет!
И – стара – говорят акушеры.
Принимаю ответные меры,
Чтоб живым был наполнен живот.
Чрево выше премудрой науки.
Чую плотью, как стану потом
Ближе к дереву с тяжким плодом
И нежней к обессилевшей суке.
Вот беременная плывет —
И в зеленую скрылась аллею.
Тяжелею во сне, тяжелею…
Тихо руку кладу на живот.

«Ради чего мне безумье отважное…»

Г. Осетрову

Ради чего мне безумье отважное
Дали, и в раны насыпали соль?
Дело пустяшное, слово бумажное,
Передохнуть хоть однажды позволь.
Ночью на кухне греметь бы тарелками,
А не прислушиваться к тишине.
Утром, при свете, какими же мелкими
Звуки ночные покажутся мне!
Хватит у неба ответы выпытывать,
Биться о стенку мучительным лбом.
Полно же душу терзать да испытывать
На растяженье, на сдвиг и на слом.
Время очнуться от грез занимательных,
В бедную жизнь окунуться пора…
Деда сосед посылает по матери,
Лужа смердит посредине двора.
Это нормально. А я, словно чучело,
Все бубенцами своими бренчу.
Руку трудила и сердце измучила —
Ради чего? Но строчу и строчу.
Видно, планида такая юродская—
Посвист с приплясом, когда припечет.
Видно, уж доля такая сиротская —
Командировочный Богу отчет.

«Дух неоседлый, кочевой…»

Дух неоседлый, кочевой
Живет в моей случайной кухне.
Но снова разжигаю угли,
Чтоб вырастить огонь живой.
И залетит на мой огонь
То мотылек, то злая птица,
Или обуглится страница,
Что не прочитана тобой.
И громоздятся по углам

С этой книгой читают
В хрестоматию вошли многие произведения школьной программы, а также дополнительные тексты из русской классики XIX века, устного народного творчества. В разделе «Методические рекомендации» имеются советы, которые подскажут родителям, как привить ребенку любовь к чтению.Биография авторов расширит кругозор учащихся, а вопросы в конце каждого раздела помогут детям лучше разобраться в содержании.Интересная увлекательная книга адресована учащимся начал
Поэзия в Китае существует по меньшей мере три тысячи лет (это одна из старейших поэтических традиций в мире). «Начинай образование с поэзии» – гласила известная мудрость Конфуция. На протяжении веков каждый грамотный человек в Китае, от императоров и чиновников до монахов и студентов, старался запечатлеть свои чувства, наблюдения и размышления в красивой стихотворной форме. В настоящем издании представлены замечательные образцы китайской поэзии р
Каждое стихотворение в данном издании приводится сначала с включенным в него (в скобках) дословным переводом на русский язык и лексическим комментарием, а затем повторяется уже без перевода.Так как перевод и комментарий даются не обособленно от текста, а «встроены» в него, сопровождая отдельные предложения и части предложений, стихотворение, каким бы оно ни было сложным в языковом плане, неизбежно становится понятным даже читателю с начальным уро
В сборник вошли известные стихотворения великих русских поэтов: Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина, Тютчева, Фета, Майкова, Блока и многих других.Пейзажная лирика, любовь к русским городам и деревням, уважение к любому труду на нашей земле в каждом бесценном слове вечных поэтов. Стихотворения помогут подготовиться к урокам литературы.Произведения рекомендованы для внеклассного и школьного чтения.
Каждая жизнь пропитана цветочным ароматом, запахом чьей-то любви. В каждом стихе есть чья-то жизнь, прожитая или только начинающаяся, каждый стих несет в себе истинную правду обо всем сбывшемся и несбывшемся…
Книга Елены Королевской – замечательный пример настоящего, глубокого патриотизма, не нарочитого, провозглашаемого на митингах и демонстрациях, а подлинного, идущего из глубины души – того, что и называется простыми словами «любовь к своей Родине». Но самое ценное – каждая строчка любого из этих стихотворений учит патриотизму юные души, маленьких граждан великой России, которые еще только постигают науку любви к Родине. В том числе и с помощью пре
Кассовый чек несет в себе информацию статистического свойства, но при этом цифры и буквы на нем упорядочены, что придает ему сходство с поэтическим произведением. Автор дополняет реальный изобразительный ряд асемическими письменами и абстрактными символами. Слова, буквы, цифры и росчерки наслаиваются друг на друга, образуя единую многосмысловую структуру. Автор выступает в роли своего рода «переводчика» с языка экономической конкретики на язык эк
Любовь снимает все Заклятья прежние, И злого колдовства закончен пир. Цветочек аленький – Подарок маленький, Но как меняет он весь этот мир.
Действие романа «Медная пуговица» происходит в Риге в самом начале войны. Главный герой оказывается втянутым в сложнейшую шпионскую игру. На помощь ему приходит опытный разведчик – майор Пронин.В романе «Секретное оружие» Пронин разоблачает шпионов западной разведки, которые охотятся за важным открытием советских ученых.
Перейдя с оперативной работы на службу в Отряд милиции особого назначения, капитан Владимир Виноградов против своей воли оказывается втянут в противостояние двух преступных финансовых группировок и организованных криминальных структур, борющихся за контроль над правоохранительными органами.
В коллективной монографии раскрывается содержание ресурсного, личностно ориентированного и психобиографического подходов как новой методологии оценки и профессионального развития управленческих кадров государственной службы и методологической основы комплексного анализа личностно-профессиональных и управленческих ресурсов; дается характеристика комплексной технологии личностно-профессиональной диагностики и оценки как средства повышения эффективн
В пособии на нескольких конкретных примерах в связи с широким историческим и культурным контекстом рассматриваются символы произведений искусства разных эпох – от раннего Возрождения до середины XIX столетия.Издание адресовано студентам-культурологам для самостоятельной научной и практической работы по изучению произведений искусства XV-XIX вв., преподавателям культурологии, специалистам, занимающимся вопросами семиотики и философии культуры.Посо