Тридцатилетний стаж преподавания экономических дисциплин привел меня к пониманию некоторых вещей.
Преподаватели и ученые, подчеркивая свою значимость, как и любые другие люди, любят писать особым языком, при этом широко используя заимствования и неологизмы, из-за этого тексты даже для студентов получаются совершенно неудобочитаемыми, что уж говорить об обычных людях. Следствие просто ужасает – люди, прекрасно разбирающиеся в житейской экономике, пасуют перед тем, что гордо называется макроэкономикой.
При этом существует множество программ популяризации сложнейших научных тем, начиная от происхождения вселенной, почему-то пишут и говорят об этом просто и понятно: черная дыра, скорость света, гиганты, даже понятно, откуда в маленькой бомбе столько силы. Почему же в экономике предпочитают термины, совершенно неудобоваримые, хотя и в этой области всегда можно найти слова, понятные каждому.
Люди прекрасно разбираются, что им нужно, в том числе и от власти, которая всячески поддерживает такие тонкие исследования и грантами, и премиями. Отметим при этом, что все прекрасно понимают, сколько они должны работать, сколько за это получать, как отдыхать, что нужно детям и т. д. В результате возникает диссонанс между знанием жизни и теорией, выливающийся в периодические возмущения народа против власти.
На самом деле каждая кухарка прекрасно знает, как управлять государством, ведь семья – главная ячейка общества. Логично предположить, что суммарная эффективность управления семьями и придаст наибольшую эффективность государственному управлению.
Мне хотелось бы убрать идеологические моменты в разных трактовках экономической теории и политической экономии, внести понимание, что макроэкономические проблемы возникают только и исключительно по вине тех, кто считает себя лучше, сильнее, важнее – короче говоря, богаче других. Согласимся, все люди разные – талантливые и бесталанные, сильные и слабые, и т. д. Человек должен получать столько благ, сколько он стоит, это тоже вроде бы понятно. Но также должно быть понятным и равенство людей в потреблении, социальное государство заботится о своих гражданах.
Эта книга не о бедности и богатстве, она – о конце классической экономической теории. Прошло без малого два с половиной века со времени создания А. Смитом своей теории, мир изменился кардинально, экономическая теория упорно игнорирует действительность. Получается когнитивный диссонанс: мир глобален, а местами и интегрирован, теория же по-прежнему топчется в местечковых государственных границах.
Уберем принятые термины, призванные противопоставлять экономики. В первую очередь – социализм и капитализм, эти термины изначально создавались как противопоставление друг другу, и надо признать, в те времена предпосылки для этого имелись.
Неуместно противопоставление экономик в терминах плановой и рыночной, ведь экономика не может быть неплановой в принципе. Ошибка СССР была в попытке планировать производство и потребление всего, но и выведение государства из экономики по теории А. Смита очень дорого обошлась США, да и всему миру.
Думается, целесообразно говорить в терминах государственная и частная экономика (сразу убираются идеологические противопоставления), практически во всех странах они присутствуют вместе, дополняя, регулируя, и контролируя друг друга. И уж совсем неправильно считать, что развал СССР означает крах государственной экономики, как-то даже неудобно слышать такое из уст ученых, каждому понятно, что единичные примеры ни о чем говорить не могут.
Человек – настолько сложное существо, в отличие от элементарных частиц, что прогнозировать или объяснять его поведение методами статистики как минимум опасно. Большинство экономических моделей собрано в пределах 95% вероятности – сядете в такой самолет? Купите такой автомобиль? Наверняка захотите вероятность в одну миллиардную. 95% вероятности покупки 500 билетов означает, что через 10 лет вероятность покупки этого количества билетов будет меньше половины, стало быть, вероятность кризиса – больше половины. Может быть, мелкие кризисы в 10-12 лет и объясняются этим.
