Бог дал мне еще один шанс, и вот я опять в той стране, где живут одни синьоры и где все приезжие тоже сразу же становятся синьорами.
Наши друзья-итальянцы из Турина порекомендовали мне в этот раз отдохнуть на Лигурийском побережье, недалеко от Лазурного берега Франции. Места – сказочные, красота – необыкновенная! Друзья гарантировали чистейшее море, свежий целительный горный воздух, отсутствие испепеляющей жары и изысканную Лигурийскую кухню. Этот участок побережья итальянцы называют Ривьерой цветов.
Вот так, следуя рекомендациям, в конце лета я оказалась в этом райском уголке Италии, в уютном и гостеприимном домашнем отеле. И не пожалела об этом ни одной минуты.
Планов, как провести время, у меня было множество. Ну, во-первых, конечно, ознакомиться с местными достопримечательностями: проследовать по дороге Виа Аурелия, заложенной еще в древнеримские времена, побывать в Черво, в соборе Святого Джованни Батиста, в самом представительном соборе в стиле барокко в Лигурии, посмотреть знаменитую муретту в Алассио, покупаться в Диано Марина, прогуляться по улочкам старого города знаменитого Сан-Ремо. Затем доехать до Лазурного берега Франции и там уже посетить блистательную Ниццу, живописную Виллу Эфрусси де Ротшильд, Канны, Сен-Поль-де-Ванс, Монако, и, если останется время, то хотя бы недельку провести в «сладком ничегонеделании» – «Dolce far niente», как говорят итальянцы.
Каждый раз не устаю удивляться великолепию итальянского и французского побережья. Сколько ума, таланта, терпения, любви, веры, вкуса и даже фанатизма надо было вложить в эти соборы, замки, сады и виноградники, цепляющиеся за горы, в маленькие городки, кажущиеся только на первый взгляд столь похожими друг на друга. А ведь у каждого городка своя долгая, зачастую весьма драматичная судьба, полная мифов и легенд.
После добросовестного выполнения всей туристической и дегустационной программы наступила неделя морских и солнечных ванн, SPA процедур, отсыпания, лени, чтения любимых книг, вечерних концертов и просто наслаждения. Но, как всегда, бесконечно звонил телефон, важные производственные дела не могли и не хотели ждать… Приходилось то и дело отвлекаться от счастливого погружения в «ничегонеделание».
Наконец, порядком устав от всей этой «чехарды», я отключила телефон и… начала присматриваться к окружающим меня гостям нашего отеля. На небольшом песочном пляже, принадлежавшем нашему отелю, уютно расположились немногочисленные его гости. В основном это были англичане, американцы, французы и, конечно, итальянцы. Русских почти не было. Лето подходило к концу, миновал веселый праздник Ferragosto, шумные итальянцы с семьями начинали разъезжаться по домам. Начинался бархатный сезон.
Рядом со мной на соседних шезлонгах расположилась американская семья: муж, жена и двое маленьких детей. Тучный мужчина преклонного возраста, весь покрытый веснушками и с большими залысинами. По всей видимости, когда-то он был огненно-рыжим, о чем свидетельствовал волосяной покров его рук и ног. В соответствие с американскими традициями на нем были длинные бриджи в ярком гавайском стиле. Боясь сгореть на солнце, он бесконечно намазывал себя кремом от загара, не снимал ни солнцезащитные очки, ни бейсболку и, следуя движению солнца, то и дело передвигал шезлонги под зонтиком.
Его жена, высокая женщина неопределенного возраста с шикарной вьющейся каштановой шевелюрой и хорошо сохранившимися формами, тоже беспрерывно обливала себя различными спреями от ярких солнечных лучей.
Вокруг них бегали дети – девочка лет семи и мальчик лет десяти. Взрослых они называли бабушкой и дедушкой, а иногда Риком и Саррой. Все вместе они плавали в море, их веселые голоса доносились до всех отдыхающих, потом дети с бабушкой направлялись к открытому бассейну с подогреваемой морской водой. Тогда мужчина облегченно вздыхал, ложился на шезлонг, снимал свои солнцезащитные очки, и было видно, какие у него большие голубые глаза. Иногда он надевал очки с диоптриями и с наслаждением возвращался к чтению какого-то детектива. К одиннадцати часам он обычно строил вместе с детьми замок из песка, дети бегали к морю и приносили ему в ведерках воду. Строго по расписанию, к часу дня, семья шла к обеду, чтобы позже, переждав жару, снова в полном составе вернуться на море.
На третий день, жена, видимо, отправилась за покупками в город, и мужчина остался с внуками один. Детские звонкие голоса отвлекали меня от чтения, но не раздражали.
Время от времени я наблюдала за ними, по большей части вынужденно, по-соседски. В какой-то момент, когда девочка побежала очередной раз за водой, с ее головки слетела панамка; ветер подхватил ее и понес в сторону моря.
– Твою мать! Как достала меня эта панамка! – совершенно неожиданно воскликнул «американец» на чистом русском языке, и затем, уже на английском языке, сказал внуку: – Ну, лови же ее скорее!
Мальчик ловко подхватил головной убор и привычно, как-то даже по-взрослому водрузил его на голову девочки.
Сначала я решила, что мне все это послышалось, но потом любопытство взяло верх, я повернулась к мужчине и спросила:
– Вы говорите по-русски?
– Да, а вы слышали, как я выругался! Прошу у вас прощения. Я не самый ловкий дед. А вы, что, из России?
– Да, я из Москвы.
– Ну, надо же, я тоже когда-то жил в Москве, на Профсоюзной улице, метро «Академическая».
– А я, представляете, сейчас именно там работаю, как раз на «Академической».
– С ума сойти, вот как иногда бывает!
– А я очень удивилась, услышав чистую и даже специфическую русскую речь от «американца». Ведь никто из вас за эти три дня не произнес ни слова по-русски. А потом вы ведь прекрасно говорите по-английски!
– Так я живу уже в Штатах более 40 лет, жена моя – американка; я выучил английский еще в молодости, когда все это давалось очень легко.
