Лучи солнечного света проникали сквозь маленькую щель между задёрнутыми шторами, нарушая мой искусственный полумрак. Я, лёжа на полу, рассматривал пылинки, которые кружились, создавая свой собственный танец в лучах света. Это завораживало. Немое представление. Я, молча, наблюдал за ними. Деревянный пол приятно холодил затылок и голую спину. В пальцах медленно тлела сигарета. Затянувшись, я выпустил струйку дыма, которая тут же смешалася с пылью над моей головой. В квартире пахло никотином, и было настолько тихо, что я слышал биение собственного сердца.
Захотелось срочно выйти на улицу, стены начинали давить на меня, будто вот-вот раздавят. Слишком долго находился взаперти. Я бросил взгляд на часы, было полвосьмого вечера, самое время, что бы прогуляться.
Порой мне кажется, что я социопат, а может социофоб. Кто же они?!
Социопат – разновидность психопата, патология поведения которого лежит исключительно в сфере социального поведения, человек с клинической неспособностью к адаптации в человеческом социуме.
Социофобия – упорная боязнь исполнения каких-либо общественных действий (например, публичных выступлений), либо действий, сопровождаемых вниманием со стороны посторонних лиц.
И это не я сказал, а Википедия.
Так кто же я? Одно или другое, может всё вместе? А как же быть с моими резкими сменами настроения, частыми депрессиями? Тогда к этому букету психологических расстройств можно смело добавить ещё маниакальное возбуждение и депрессивный психоз…
А что если сейчас просто такая стадия моей жизни, которая приведёт к чему-то новому и лучшему?! Хотя, в последние время вообще модно придумывать себе всякие заболевания и расстройства.
Я настолько сильно ушёл в себя, и даже не заметил, что вот уже полчаса сижу с кедом в руке. Оглянулся в поисках второго, оказалось, что он давно красуется на моей ноге.
Настроение моментально поменялось, снова. На смену задумчивости и грусти, пришло ничем необоснованное веселье.
Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью. Пропитанный вечерней прохладой воздух мягко наполнил мои прокуренные лёгкие. Оглянувшись вокруг, я почему-то подумал о том, что это лето должно быть отличным. Действительно, а почему нет?
Я спокойно шёл по улице и просто наслаждался. Тёплые лучи почти зашедшего за горизонт солнца приятно ласкали лицо, вокруг всё было настолько зелёным и ярким, казалось, что это всё ненастоящие, будто окружающий меня пейзаж нарисован акварелью.
Послышался детский смех, и я увидел площадку. На скамейке рядом с качелями сидели три гопника, их разговор сопровождался матами, плевками и глотками пива. У меня такие индивиды кроме отвращения ничего другого не вызывают, хотя по сути дела, я тоже пью и матерюсь, но по крайней мере делаю это не так вызывающе.
Мамаши же с недовольством смотрели на них, но было видно, что в этом вопросе они бессильны. Поэтому они поспешно уводили своих чад с площадки, дабы те не хватанули своим изнеженным слухом какой-нибудь мат. К тому же для детей время было почти позднее.
Когда я проходил мимо них, один харкнул почти мне под ноги. Они что на меткость соревнуются?
Мой внутренний голос молил меня, что бы я держал язык за зубами, но я не сдержался:
– Мерзость!
– Ты чё там тявкнул патлатый? – крикнул мне парень.
– Говорю, что ты отвратительное животное с непроизвольным выбросом слюны, – уже спокойней сказал я.
Сам удивился тому, как лихо завернул эту фразу.
– И чё? – спросил он и снова харкнул.
В ответ я только покачал головой и тяжело вздохнул, доказывать что-либо этим аборигенам бесполезно. Их исправит разве что лоботомия. Я развернулся и побрёл в сторону метро, за спиной раздался их оглушительный смех, мне, почему то даже стало жаль их. Ведь они не живут, а всего лишь существуют, глупое, ничем не заинтересованное стадо.
Выйдя из метро, я засунул руки в карманы джинсов и не спеша пошёл… Просто шёл, машинально переставляя ноги, и думал о своём. Например, о том, что мне нужно купить, когда буду возвращаться домой, ведь холодильник почти пуст. Там покоится лишь упаковка давно прокисшего молока. Бывает, открываю холодильник и непроизвольно сравниваю свою жизнь с этим молоком.
Мои мысли медленно растворяются в музыке, льющейся из моих наушников. Ненавязчивый, но порой депрессивный пост-рок глушил всё вокруг. Сегодня я не хотел слушать мир.
Вдруг кто-то схватил меня за плечо, это было внезапно, и я вздрогнул. Обернувшись, я увидел своего знакомого? Товарища? Не знаю, какое слово подобрать, но точно не друга.
– Тёма! Ты как всегда летаешь в облаках? – он по-дружески похлопал меня по плечу.
– Просто задумался, – спокойно ответил я.
– Куда направляешься? – не отставал Димон.
– Никуда.
– Может, рванём на «десятый»?
Я на секунду задумался и, пожав плечами, ответил:
– Пошли.
Всю дорогу Дима трещал безумолку, это меня бесило ровно столько, сколько я его знаю. То есть почти всю мою жизнь. Странно, что за такой долгий срок я так и не смог назвать его другом.
Я слушал его в пол уха, но в тоже время думал о том, что если бы мой мозг, содержал такое количество информации, его разнесло бы на миллиард осколков.
Затем я подумал о том, что 10-тый – это двор, в котором собираются люди, по сути, знакомые мне люди, но с которыми (неизвестно по какой причине) я мало общался или не общался вовсе. Чего только не видел этот двор, и я вместе с ним: смех, слёзы, разочарование, любовь, немереное количество алкоголя, которое почему-то никогда не заканчивается, драки (ну куда ж без них), ссоры (в результате которых начинались драки) и тому подобное. Словно мой собственный театр, в котором я единственный зритель.
Дима шёл слева, и моё левое ухо начинало гореть, а левое полушарие мозга вскипать. Поэтому я был безумно рад, когда увидел арку, ведущую в знакомый двор.
– О, а вот и Тёма! – услышал я знакомые голоса.
– Привет всем! – улыбнулся я.
Девчонки бежали целоваться, я послушно подставлял щёку.
Эта компания нравилась мне своей совсем ещё детской искренностью и добротой, а ведь мы уже не дети! Хотя до сих пор верим, что мир лучше, чем, кажется.
Я уселся на качелю, достал из кармана пачку сигарет и закурил, дым начал медленно подниматься вверх. Мне нравилось наблюдать за ним, как он медленно поднимается вверх и навсегда исчезает, растворившись в воздухе. Для меня это было то же самое, что смотреть на костёр. Затаив дыхание, и не шевелясь, я мог часами наблюдать за пляшущими языками пламени.
Ноги оттолкнулись от земли, и качеля послушно закачалась, подобно маятнику. Затянулся сигаретой, уже приевшийся вкус никотина. И зачем я курю? Наверное, потому, что сигарета – это иногда единственное, что может заполнить пустоту внутри меня.
