За окном с чиханием и дребезжанием медленно проползла чья-то колымага. И без того тонкие ниточки, за которое держалось призрачное утреннее сновидение, порвались.
Почти сразу тошнотворной волной накатилась тоска.
О Господи, на улице еще темно. Часов пять. А это значит, что в ближайшие час-два предстоит лежать, медленно погружаясь в болото отчаяния.
Скоро Новый год, а ощущения праздника, того незамутненного счастливого ожидания чуда, которое было всегда, даже еще несколько лет назад, – этого чувства не было. Да и откуда ему взяться? Денег нет даже на подарок для Артемки.
При мысли о сынишке на сердце слегка потеплело. Этот трехлетний карапуз, мирно сопящий рядом, был для нее всем. Вся ее жизнь сейчас вертелась вокруг него.
В заботах о нем она просыпалась, быстро собирала его и отводила в садик. Едва успев выпить чашку кофе, хватала сумку и бежала на трамвай. Если повезет и она сядет, умудрялась немного подремать. Сорок минут в дороге – и вот он, рабочий стол.
Директор обещал отдельный кабинет, но денег на него у него нет. Хорошо хоть зарплату, пусть мизерную, но все-таки реальные деньги, отдает вовремя.
Вечером после работы девчонки зовут посидеть, кофе попить, поболтать, но надо бежать, Темку из садика забирать. Это, конечно, может сделать и мама, но тогда вечер будет испорчен.
«Где тебя носит!? Ты плохая мать! Ты бы за сыном смотрела лучше, опять в шкаф залез, мои журналы повыкидывал…» Ну и в том же духе или даже еще покрепче, тогда даже слово «шлюха» звучит как ласкательное.
И в этой круговерти в голове занозой постоянно сидит одна мысль: «Где взять деньги?»
При мысли о деньгах опять накатила тоска. До Нового года еще месяц, а в городе уже наряжают витрины, все вокруг обсуждают, чего они купят и где будут праздновать, хоть повязку на глаза надевай и уши затыкай.
Слезы навернулись на глаза. Она повернулась набок, уткнулась в подушку и постаралась, чтобы ее рыдания не разбудили сына.
«…Ох, Андрей, как же ты мог нас оставить. Тебе сейчас там хорошо, спокойно, а я даже на могилку к тебе сходить не могу, лежишь там, за пятьсот верст от нас…»
Проплакавшись, Вика протянула руку и, взяв пульт, включила телевизор.
Это было проверенное средство.
Иногда под его бормотание она даже засыпала. Сейчас показывали какую-то мелодраму с комедийным уклоном. Потихоньку она увлеклась и расслабилась.
Были в этой жизни и какие-то маленькие радости.
Например, сегодня суббота, ни в садик, ни на работу идти не надо. Разве это не счастье!? Пусть маленькое, но есть. А деньги? Что деньги? Первый раз, что ли, выкрутимся как-нибудь. Вот пенсию Темке еще не приносили, значит, подарок уже есть. А там подработаю где-нибудь да перехвачу у девчонок.
С этими мыслями Вика тихонько встала и пошла приводить себя в порядок. Включив чайник, она залезла под душ. Теплые струи смывали плохое настроение. Она поворачивалась, запрокинув голову, поглаживая тело обеими руками. Смутные мысли стекали вместе с водой, и на смену им приходило умиротворение.
Такое пограничное состояние, когда мыслей нет никаких, ну или почти никаких, так, обрывки какие-то, и порой даже шаловливые. «М-м-м… Как приятно…» Через некоторое время накатило отрезвление вместе со струями холодной воды. Кто-то включил на кухне горячую воду.
Сколько раз можно говорить об одном и том же, нет же, маман упертая, губы подожмет и все равно сделает по-своему… Хотя на этот раз это скорее вовремя.
После гибели Андрея Вика поплакала, но у нее был сын, и его надо было растить. Поэтому она решила, что верность умершему хранить не будет, а будет искать нового отца для малыша.
Все-таки мальчик должен расти, ощущая рядом не только женщину, маму, но и мужчину, пусть не родного отца, но мужчину. Однако ей, как всегда, с мужчинами не везло. Липли какие-то ханыги. Может быть, у нее были слишком высокие требования к потенциальным кандидатам, а может быть, она сама была слишком высокая. Все-таки для женщины метр семьдесят восемь – это много.
В общем, постоянный мужчина в ее постели за эти несколько лет так и не появился.
Так, было несколько случаев, их и романами-то назвать стыдно. Где-то на кухне, или в ванной, или вообще в каком-нибудь пыльном темном углу. Вспоминать не хочется.
Вот и дошла она до того, что при появлении на экране телевизора каких-то двусмысленных сцен, даже поцелуев, тут же хватала пульт, выключала телевизор и быстро находила для себя безобидное занятие.
А если, не дай бог, вот как сегодня она забывалась и ласки достигали пика, она после минутной эйфории начинала чувствовать неудовлетворенность и даже какие-то угрызения совести. Ей хотелось чего-то большего.
В общем, ничем хорошим это не заканчивалось.
Сегодня же она уже настрадалась ночью и теперь, наконец, обрела некоторый душевный покой, который ей хотелось сохранить.
Вышла из ванны Вика в приподнятом настроении.
Даже больше.
Неожиданно она почувствовала ожидание какого-то приятного сюрприза. У нее бывало такое. И действительно, сбывалось. Раз – и что-нить хорошее… а то раз – и что-нибудь плохое. Но сейчас – нет. Сейчас – хорошее!
«Может, брат приедет, можно будет денег взаймы надолго взять, у него вроде на стройке хорошо сейчас дела идут!? Вот бы правда приехал!»
Вика брата любила, он всегда ее защищал, как и положено старшему. А когда Андрей пропал, он был, пожалуй, единственной опорой в этой жизни. Ну, не считая Темки, конечно.
– Опять воду лила почем зря! Доброе бы чего сделала с утра! – на высокой ноте начала разговор маманя, явно нарываясь на скандал.
Вика промолчала. «Нет, дорогая мамочка, не получится у тебя сегодня испортить мне настроение».
В таких радужных размышлениях она прошлепала к себе в комнату и закрыла дверь. Маму, конечно, это не останавливало никогда, если она была в настроении. Но Темку она по-своему любила и, раз он спит, шуметь в комнате не станет.
Ложиться перед телевизором не хотелось, а то опять потянет на сладенькое. Раз уж пошалила немного, значит, теперь с полдня, не меньше, надо быть поосторожней, отвлечься чем-нибудь…
Сильно шуметь нельзя, пылесос отпадает. Чем бы заняться?
Во! Точно! Надо наконец привести в порядок вещи в шкафу. Первым делом Вика выгребла с верхней полки все сумочки, коробочки, пакетики и просто отдельные предметы, сложенные… ну кого она обманывает, – банально заброшенные туда.
Усевшись на полу, она оглядела свои запасы.
Первым делом взяла в руки свой «швейцарский банк». Да, это было действительно так. Она страдала от безденежья, но бережно хранила этот альбом как единственную реально стоящую вещь, оставшуюся от Андрея его сыну Артему. И только Артем мог им распорядиться.
